Самые страшные слова, которые может услышать каторжник Самоцветных гор.
Псу кажется, что он пытается в одиночку сдвинуть всю гору. Медленно-медленно бревно всё же подаётся. Высоко над головой заводят нескончаемую жалобу косые шестерни механизма, вздрагивает и приходит в движение колесо, поднимающее воду из подземной реки. Надсмотрщики убираются наверх и утягивают за собой лесенку.
Аррант Тиргей изо всех сил пытается толкать ворот, но сил слишком мало. У него получается только следовать за рычагом. Он спотыкается, повисает на цепях и снова встаёт.
«Сядь верхом, – хрипит Пёс. Теперь, когда колесо более-менее разогналось, ему делается полегче. – Отдохни…»
На самом деле больному учёному уже не принесёт облегчения никакой отдых, но Пёс упрямо не хочет даже подпускать к себе мысль, что арранту осталось недолго.
«Я сейчас… Только отдышусь… – виновато бормочет тот, неловко влезая на движущееся бревно. – Тебя могут наказать…»
«Не накажут. Я услышу, если они подойдут».
В подземельях, где нет ни ночи, ни дня, трудно угадать собственный возраст, но другие люди говорят, что ему сравнялось семнадцать. Из них он пять лет уже здесь и успел заслужить славу опасного. С Тиргеем ему легко и просто разговаривать. Хотя один из них родился в заснеженной северной чаще, а другой держал речи в собраниях мудрецов.
Тиргей уже знает, чем отблагодарить и порадовать друга.
«Слушай же, названый брат мой. Я расскажу тебе о рождении и течении рек и о том, почему не иссякают в земле родники…»
Сколько времени понадобилось Волкодаву, чтобы разведать, а главное, пройти дорогу в Дар-Дзуму, – но, оказавшись здесь, в провожатых он более не нуждался. Вот она, улочка, что берёт начало у торговой площади и сворачивает к садам. Вот он, добротный, хозяйскими руками возведённый забор из глиняных, с соломой замешенных кирпичей. Сразу видно: их выкладывал человек, собиравшийся увидеть здесь внуков. Забор кое-где следовало бы подновить, но Волкодав узнал его всё равно. Доски ворот, высушенные жарким солнцем до костяной белизны…
Венн несколько раз прошёл мимо этих ворот туда и сюда, набираясь решимости. Он даже волосы заранее расчесал. Как перед боем или другим делом, требующим всего человека.
Потом постучал.
Никто не ответил. Волкодав подождал, ещё прошёлся по улице, вернулся к воротам. Ему упорно казалось, что из-за соседних заборов на него устремлены любопытные взгляды. Ну и пускай.
Когда во дворе послышался лёгкий шорох шагов, он постучал снова.
Калитку открыла женщина лет на пять постарше его самого, и он мгновенно узнал её черты: выражение глаз, губы, форму лба… хотя никогда прежде не видел. Он узнал женщину, потому что помнил мужчину.