Вопросы морали, чести, достоинства обсуждались не только в гимназиях, но и в Департаменте полиции! Никто не считал, что нравственные принципы в этом ведомстве отменяются. Конечно, люди есть люди. Но уже сам факт, что тот или иной чин политического сыска в официальном донесении начальству мог сослаться на эти принципы и выразить мнение, что то или иное дело не соответствует правилам морали, само по себе показательно. Стоит только на секунду перенестись даже не в наши дни, — чего уж там, какие принципы — а в первые годы после октябрьского переворота, время, так близко стоящее от Самодержавной России, чтобы понять, что все это значило… С офицерской честью, видите ли, несовместимо наличие в армии секретных агентов. Товарищ министра внутренних дел Джунковский так поставил вопрос перед Царём, и Николай II согласился — несовместимо. Конечно, Джунковский был масоном и действовал сознательно, расчищая дорогу революции, как и многие другие в окружении Государя. Но для нас важен сам факт — обращение к совести, чести, моральным принципам, как основе Государственного Самодержавного строя. И именно на основе их Государь принимает решение чрезвычайной важности. Ведь требования нравственные обязательны для всех и во все времена, ибо они вложены в душу человека от сотворения его. Не может быть, сколько в этом ни убеждай, мерок революционных и мерок специально «реакционных». Нет экспроприации, а есть грабёж, нет эмансипации плоти, а есть разврат, блуд, нет «ликвидации» по терминологии большевиков, а есть убийство.
Или вот ещё одна проблема того времени — можно ли в среде террористов и революционеров иметь агентов полиции? Каков вопрос, если перенести его на более поздние времена? И вопрос, заметим, обсуждался на страницах тогдашних газет, в Государственной Думе — как это так, а как же закон, а как же быть с честью и совестью? Действительно, как быть? Особенно если обратить внимание на то, что вопрос с возмущением задавали люди, которые бестрепетно брали деньги от западных и восточных масонов и банкиров на разрушение России и превращение её в колонию Запада… А премьер-министр Столыпин, он же и министр внутренних дел, должен был оправдываться перед этими господами в Думе и в печати.
Когда появилось на слуху имя провокатора Азефа, служившего и революционерам, и полиции, то возмущению изменников и предателей России («революционеров» на их жаргоне) не было предела. А через несколько лет, после октябрьского переворота и до наших дней, этих азефов стали изготовлять фабрично-поточным способом. Они получили название сексотов, стукачей… А до революции сами власти ставили вопрос о недопустимости нарушения нравственных требований даже в таком деле, как борьба за сохранение страны. Их политические противники знали лишь одно правило: в борьбе все средства хороши. Но этого правила не могла принять совесть Самодержавия, не изменяя своей природе…