Мы встретились с ней случайно на какой-то тусовке.
— Вышла замуж, — рассказала о себе N.
— И кто твой муж? — спросил я.
N. помолчала и ответила с плохо скрываемым торжеством:
— Еврей!
Дело было в Париже, на фабрике по производству резиновых женщин.
Журналист желтой российской газеты поинтересовался у хозяина фабрики подробностями кастинга: как определяется рост этих безотказных франсуаз? объем груди и талии? черты лица, наконец… Анонимные опросы? Квоты на худеньких и полненьких?
Хозяин заведения усмехнулся: какие, говорит, квоты? Я, говорит, в юности ухаживал за одной женщиной… Долго ухаживал… А она мне так и не дала. Теперь — вот!
И указал на ряд голых резиновых женщин с одинаковым, очень интересным лицом.
Сотрудник глянцевого журнала задумал слетать на халяву в Лондон, на Уимблдон.
Газетное начальство дало отмашку на эти немаленькие расходы, но с одним условием: журналист привезет эксклюзивное интервью с Андре Агасси! (Личная жизнь Агасси в то время жутко интересовала планету.)
Журналист прилетел в Лондон и сразу прилип к теннисисту, как банный лист — собственно, требовалась ему самая малость, буквально пара слов в диктофон, для оправдания слова «эксклюзив», а про личную жизнь Агасси он давно все мог рассказать сам.
Но чемпион раз за разом проходил мимо молча.
Турнир близился к концу; Агасси, круша соперников, летел к финалу. Российский журналист не сдавался, выныривая с диктофоном наперевес из-за каждого угла, и уже перед самым финалом подстерег теннисиста чуть ли не у дверей номера.
Тут чемпионские нервы наконец сдали, и количество стремительно перешло в качество.
— Пошел на хуй! — на хорошем английском закричал Агасси. — Ты меня заебал!
Подоспела охрана — и пинками погнала российскую журналистику прочь от теннисной элиты.
Через пару недель глянцевое издание вышло с фотографией великого теннисиста на обложке и анонсом: «Я смертельно устал, — заявил в эксклюзивном интервью нашему корреспонденту Андре Агасси…»
И попробуйте сказать, что перевод неточен!
Руководитель клуба самоубийц
…позвонил в желтую газету с предложением об интервью.
«Клуб самоубийц»! — это было круто даже по меркам сумасшедших 90-х. Пока этого перца не перехватили конкуренты, к идеологу суицида была отправлена журналистка.
Ожидался гвоздь номера, и ожидался не зря.
— Жизнь не имеет смысла! — витийствовал герой номера. — Надо уходить из бытия самим, смерть — это избавление…
Журналистка радостно кивала, и вдохновенный чувак навалил этой уцененной брюсовщины на печатную полосу.
…Он позвонил в ту же газету через восемь лет — и предложил сделать новое интервью.