— А мне и в шапке нормально, — из вредности сообщил Иван, когда его завели в какое-то помещение, усадили на что-то мягкое и потащили шапку с головы. — Не дует, блин…
Осмотревшись, он обнаружил, что находится в просторном кабинете, расположенном в полуподвальном помещении — высокие сводчатые окна снаружи на три четверти закрывали бетонные короба. Верхние части окон, возвышавшиеся над поверхностью земли, были забраны решетками. Интерьер кабинета особым изыском не отличался, но и пенитенциарных мыслишек не навевал.
— Нет, не тюрьма, — решил Иван. — Скорее на больницу похоже, — и соизволил наконец обратить внимание на своего визави.
Сидящий напротив человек тоже некоторое время изучающе рассматривал пленника, затем как-то неопределенно хмыкнул и, как показалось Ивану, с некоторой долей презрения пожал плечами. Иван тоже ответно хмыкнул, но презрительно плечами пожимать пока что не стал: судя по тому, как доставившие его в кабинет заторможенные «шкафы» наблюдали за выражением лица хозяина кабинета, этот дядечка был здесь самым главным. А еще в Ивановом черепе — неоднократно битом и оттого чрезвычайно чувствительном к малейшему проявлению опасности — внезапно возникло странное подозрение. Показалось вдруг Ивану, что этот странный дядечка обладает неограниченной властью над этими тупоголовыми здоровяками и одним мановением мизинца может подвигнуть их на любые непредвиденные гадости.
— Я тоже рад вас видеть, — вяло сообщил Иван, прискучив дожидаться, когда с ним соизволят начать беседу.
— Доброе утро, милейший… эмм… Иван Николаевич. Приношу свои извинения за то, что пришлось вас стреножить. Это — чтобы вас не мучили дурные мыслишки насчет побега. То есть наслышаны о ваших выдающихся физических параметрах. Ага… Ну, без обиняков — к делу. Итак, вы — Иван Николаевич Андреев. Я ничего не путаю?
— Может быть, может быть, — хмуро пробормотал Иван. — А с кем имею честь, простите? А то как-то нехорошо получается — вы меня знаете, а я…
— Давайте сразу условимся, молодой человек, вопросы здесь задаю я, — прервал хозяин кабинета. — Во избежание каких-либо эксцессов. Ферштейн?
— В таком случае предупреждаю: без адвоката и представителя независимой прессы разговаривать с вами не буду, — твердо сказал Иван и неуверенно добавил:
— Поскольку состою на государственной службе и не собираюсь разглашать сведения, содержащие служебную тайну. Доступно?
— Фи-и-и… Какое неуместное позерство! Какой ненужный апломб, молодой человек… — Собеседник Ивана поднялся из глубокого кожаного кресла и принялся медленно расхаживать по кабинету, потирая ладошки. Роста он был гораздо ниже среднего, сухощав, ликом нехорош, плешив чрезвычайно и… короче, не буду вас интриговать и далее — Пульман это был. Адольф Мирзоевич собственной персоной. «Шкафчики» поедали хозяина мертвыми взорами, и тому вскоре это надоело — сделав отмашку от ширинки в направлении входной двери, он барственно распорядился: