— Да прекратите вы меня спецификой пичкать! — возмутился Пульман — было заметно, что он изводится от нетерпения, слушая Ивана. — Про мужика! Про мужика давайте!
— Даю про мужика, — согласился Иван. — Когда меня посадили в сарай, он уже там лежал. Потом, спустя некоторое время, выяснилось, что его случайно ранили боевики. А может, не случайно — черт его знает. Но, в общем, получилось так, что ехал он себе по делам через пограничную зону — придурок!
Нашел, где кататься! — ага, ехал себе, а у боевиков там пост — что-то типа КПП.
Дальше — просто и скучно до безобразия. Часовой КПП дал отмашку, этот фрукт — ноль внимания. Часовой дал очередь по колесам. Одна дурная пуля срикошетила — и амбец.
— Ам… чего?
— Ну, хана, короче. Пуля в голову попала. Пока разобрались, что к чему, пока сообщили куда следует, он почти двое суток в сарае лежал без медпомощи.
— А что было потом?
— Со мной?
— Да ну, при чем здесь вы! С этим — с мужиком!
— А-а-а…Моя судьба, выходит, вас интересует постольку-поскольку. Ну-ну… А с мужиком было так. — Иван с деланной обидой надул губы и не без ехидства сообщил высокопарным слогом:
— Не могу утверждать, что это достоверный факт — увы, слухи настолько противоречивы, что… В общем, когда меня обменяли, наши рассказывали, что машина, которая перевозила этого дядю в долину, вроде бы наекрякнулась. Так что…
— Машина — чего? — Пульман привскочил с подоконника. — Что с машиной случилось?
— В пропасть свалилась. — Ивану надоело интриговать собеседника. — Насовсем. А может, помог кто свалиться чтобы, значит, за немца не отвечать.
Все, кто в машине были, — сами понимаете…
— Черт!!! Черт!!! — нервно вскрикнул Адольф Мирзоевич и в отчаянии стукнул кулачком по подоконнику. — Столько трудов, столько затрат — псу под хвост… Черт! Надо же, а…
— Да ладно вам убиваться, — успокоил его Иван, украдкой усмехнувшись — до того наивными показались ему потуги этого странного человечка возвратить к жизни эпизод пятилетней давности, не имеющий вроде бы никакого значения. — Немцем больше, немцем меньше…
— Немцем? — только сейчас Пульман, похоже, расслышал и зацепился за последнее слово, и в глазах его загорелась какая-то непонятная надежда. — Вы сказали — немцем? Вы что, разговаривали с ним?
— Да как я мог с ним разговаривать? — вскинулся Иван. — Он же без сознания лежал. То есть никакой был в невменяемом состоянии, бредил все.
— А вы не можете… — Пульман защелкал пальцами. — Не можете припомнить — пусть приблизительно — содержание этого… эмм… бреда?
— Эка вы хватили! — Иван не выдержал и рассмеялся. — Ну, вы даете… Он же на немецком бредил. Это я по отдельным фразам понял — в кино, помню, слышал… В школе и училище я английский проходил, и то могу только «руки вверх» и «кто командир вашего подразделения». А вы говорите! Просто он одну фразу повторял особенно часто, как заведенный. Будто боялся, что она помрет вместе с ним и никто ее не услышит, ага… Какие-то цифры там были — «айн» точно было, остальное — черт его знает…