Легализоваться в России без помощи сотрудников русского отделения Интерпола не представлялось возможным, а поскольку истинный характер миссии Тюленева для московских коллег должен был оставаться тайной, имелась вполне правдоподобная и простая версия: агент прибыл разрабатывать одного из представителей российского криминалитета, проживающего в столице.
— Мне нужен труп, — заявил Руслан, когда встал вопрос о разработке легенды, под которой он собирался функционировать в Москве. — Желательно не бывавший при жизни в местах не столь отдаленных, но проходящий по учетам, как имевший контакты с вашими подопечными.
— Это большой риск, — недовольно заметил директор филиала. — Москва — большая деревня. Полезешь в люди или залетишь на «хату» — моментально отыщутся хлопцы, которые знавали труп несколько в ином качестве… гхм… когда он таковым еще не был. Сам влетишь и меня подставишь. Почему нормальную легенду не обеспечил?
— Покажи мне картотеку, я постараюсь выбрать хороший труп — без лишних знакомых и родственников, — успокоил его Руслан. — Насчет «людей» — можешь не волноваться, ты меня, кажется, не первый год знаешь. Далее — я не собираюсь торчать здесь, а хочу покататься по Подмосковью, так что вероятность нежелательной встречи резко уменьшается. Ну а вообще надо будет аккуратненько оживить этот труп и внимательно посмотреть — не мелькает ли где слева его дактокарта. На всякий случай. Вдруг действительно на «хату» попаду?
— Это очень проблематично и громоздко, — накуксился директор, который действительно знал Тюленева не первый год и был в курсе, что этот агент наделен особыми полномочиями, обязующими филиал оказывать ему любую посильную помощь. — Начнем с малого: как я, по-твоему, вымараю твоего трупа из книги записи актов гражданского состояния? Далее…
— Не надо продолжать, — не слишком вежливо прервал его Руслан. — Это вы тут живете, а не я. Вы умные, а я только приехал. Так что — ваши проблемы…
Из полутора сотен клиентов, умерщвленных в разное время и состоящих на учете в Российском отделении, Тюленев отобрал треть. Далее свобода выбора заканчивалась — лишь один из них был уроженцем Ложбинской области. Павел Ануфриев покинул родительский дом в шестнадцатилетнем возрасте — убежал в столицу в поисках хорошей жизни и поступил в техникум, после чего безвыездно проживал в Москве. Он проходил по учету лишь как подозреваемый соучастник ограбления нескольких коммерческих представительств, и потому вопрос с дактокартой отпал. В разделе «родственники» значилась троюродная тетка по материнской линии, в настоящий момент проживающая под Ложбинском — в пригородном поселке с оптимистичным названием Солнечный. Остальные благополучно отдали концы, не дождавшись счастливых времен полной политико-экономической стабилизации. Возраст тетки обнадеживал — в следующем году она собиралась разменять седьмой десяток и таким образом на роль ярой разоблачительницы самозванца годилась очень слабо…