Папа большой, я маленький (Хирацука) - страница 18

Когда папа бывает занят, мы с ним не ездим в страну Что-хочу-то-и-делаю: нехорошо приставать к человеку, когда ему некогда.

Но утром, в воскресенье, после того как мы с папой вымыли пол в коридоре, он сказал:

— А теперь можно отправиться в страну Что-хочу-то-и-делаю.

— Ура! — закричал я, бросил тряпку и уселся папе на колени.

— Перед нами большой луг, — сказал папа.

— Мы едем по той же дороге?

— Да, фруктовая лавка осталась далеко позади. А наш конь скачет по зелёному лугу.

— И что ты видишь, папа?

— Я вижу двух людей.

— Каких?

— Мужчину и женщину.

— Что за люди?

— Мужчина, как будто художник… Он рисует женщину, которая сидит на траве. Какой же он оборванный! Волосы растрёпаны, одежда измазана краской, в ящике краски все перемешались, и к тому же рисует он не кистью, а тряпкой и не на холсте, а на стекле.

— Вот чудак!

— Да, чудной художник. И малюет он что-то невразумительное.

— А что?

— Ты сам спроси, малыш. Я буду художником.

— Ну ладно, спрошу. Послушайте, господин художник!

— Чего тебе? — буркнул папа, как настоящий художник, которому мешают работать.

— Что вы рисуете?

— Ты что, не видишь?

— Нет, я не понимаю картин, нарисованных тряпкой на стекле.

— А разве ты не рисовал мокрой тряпкой по стеклу, когда убирал класс?

— Нет.

— А я рисовал. Сначала я выводил кружочки и треугольники, а потом мне захотелось изображать картины на стекле. Они мне нравятся больше, чем обычные холсты. Теперь я стал знаменитым художником в стране Что-хочу-то-и-делаю.

— А что, в этой стране все рисуют тряпками?

— Нет. Не все. Есть художники, которые корябают ногтем на стенах или куском угля на чужих заборах. А некоторые вырезают ножом разные картины на партах. На стекле лучше всего изображать пейзаж страны Что-хочу-то-и-делаю. Вот взгляни, какой красивый пейзаж я нарисовал. Хочешь, я возьму тебя в ученики?

— Нет уж, извините! Я не стану вашим учеником. Настоящие художники тряпками не рисуют…

— Ах так! Тогда на этом мы кончаем рассказ про художника из страны Что-хочу-то-и-делаю, — сказал папа.

— Нет, папа. Ты не можешь остановиться на этом месте.

— Почему?

— Художник-то был не один! Ты же сказал, что на лугу сидела женщина.

— А! Я и забыл…

— Ты не рассказал о ней.

— Это была жена художника.

— А как её звали?

— Звали?

— Как её имя?

— Её имя… Ах да! Её зовут Одна-Одинёшенька.

— Ну вот! Опять Одна-Одинёшенька.

— Да, в стране Что-хочу-то-и-делаю всех зовут этим именем.

— И художника?

— И его.

— Мне не нравится, что они все Одни-Одинёшеньки.

— Ничего не поделаешь.

— А чем занимается жена художника?

— Просто сидит молча.