— А я могу увидеть какой-нибудь портрет? — спросила Мег.
— Да, конечно.
Ганс перебрал несколько холстов и достал портрет, написанный маслом, на котором Мег узнала Клайва Уилтона, сурового, напряженного и безжизненного. Затем он достал еще один портрет тучной женщины, которая тоже казалась примерзшей к холсту.
— Это барменша из «Крауна», — объяснил Ганс. — Вы понимаете мои проблемы. Я улавливаю сходство, но жизнь и душа от меня ускользают. Я постоянно тренируюсь. Мисс Берни, у вас такой замечательный свет в глазах. Может быть, ваше лицо принесет мне успех.
Портреты были выполнены довольно профессионально, Мег это видела. Но слова Ганса были абсолютной правдой: портретам не хватало жизни. Они производили гнетущее впечатление. Никто не мог понять, почему Ганс настаивал или просто думал, что однажды в эти портреты каким-то чудом можно будет вдохнуть жизнь.
— Вы когда-нибудь писали миссис Уилтон? — как бы невзначай поинтересовалась Мег.
Ганс резко повернулся.
— А почему вас это интересует?
— Вы же сказали, что не пропускаете случая написать красивое лицо. А Луиза была красавицей.
Ганс раздумывал, что ответить. Затем он медленно произнес:
— Да, я писал ее. Она была хорошей моделью, но результат, — тут он пожал плечами, — не был оценен.
— Можно посмотреть? Я хочу узнать, как она выглядела до аварии. Я искала ее фотографию в доме, но там, похоже, нет ни одной.
— Я думаю, Клайв их уничтожил. Он считал, что будет лучше не напоминать Луизе, как она выглядела прежде. То же самое и с портретом. Клайв настаивал, чтобы я отдал картину ему, несмотря на то, что она была неудачной. Постепенно Луиза привыкнет к новому лицу, а старое он хранит в своей памяти.
— Но он наверняка должен был сохранить одну фотографию для себя. Это хорошая мысль, я полагаю, но память не так надежна, как все остальное.
Мег говорила с определенной уверенностью, и Ганс бросил на нее многозначительный взгляд.
— Вы, вероятно, пытаетесь вызвать из памяти лицо какого-то любовника, мисс Берни? Я понимаю, что вы имеете в виду. Черты лица ускользают от того, кто пытается их вспомнить. — Голос Ганса был мягким и понимающим, в нем не было ни капли дерзости. — Но Клайв решительный человек. Он хотел, чтобы все было сделано именно так. Возможно, он думал, что таким путем и ему будет легче принять новую Луизу. Вся эта история была огромной трагедией для них обоих.
— Она так любит его, — непроизвольно вставила Мег.
Ганс посмотрел на нее и ничего не ответил. Он не сказал, что Клайв тоже, в свою очередь, любит жену. Только начал поворачивать картины обратно к стене. В этот момент снова замяукала кошка, ее пронзительные вопли раздавались по всему дому.