— Ты не должен следовать с ними дальше, — сказал рувим громоподобным голосом. Но этот голос не отразился от окружающих скал — от него не было эха.
— Позволь мне спуститься в долину и пройти до половины ущелья, — тихо сказал Имхотеп. — Это не будет нарушением правил.
— Ты можешь, но тогда один из вас умрёт. И кто знает, останутся ли в живых остальные?
— Я согласен.
Меня немного покоробила лёгкость, с которой Имхотеп согласился пожертвовать одним членом нашей команды, однако вмешиваться я не спешил. Он говорил о правилах, и явно о правилах такой игры, о которой я не имел понятия. Почему ему было так важно сделать вместе с нами ещё несколько тысяч шагов, если он всё равно собирался уйти, о чём давно меня предупредил? Ещё утром он попрощался с Коу, а по сути — со всеми. Генка недоумённо посмотрел сперва на Бобела, потом на Орекса, и я почувствовал, что все трое понимают не больше моего, а может, и рувима не слышат. Коу смотрела на великана с мечом без страха, но с должным уважением. Конь под ней уже успокоился.
— Не испытывай судьбу, Просветлённый! — ещё повысил голос рувим, хотя, казалось, куда уж громче. Он в нетерпении шевельнул мечом, и один из лежавших у дороги валунов лениво развалился на две части. — Ты не можешь пройти ущелье вместе с ними! Не можешь присоединиться к ним позже!
— Я знаю, — ответил Имхотеп.
— Тогда иди!
Рувим исчез. Не растворился в воздухе, не улетел — просто исчез. Я неуверенно прошёл к тому месту, где он только что стоял. Ни следов в пыли, ничего. Только разрезанный камень подтверждал его недавнее присутствие. Луч солнца, на секунду пробивший низкие тучи, отразился на совершенно гладких, почти зеркальных поверхностях.
— Идёмте, у нас мало времени, — сказал Имхотеп, и не оглядываясь указал рукой назад. Там, далеко позади, у начала длиннейшего пологого подъёма к перевалу появились несколько всадников.
— Они будут здесь раньше, чем мы пройдём ущелье до половины, — сказал Орекс.
Имхотеп вздрогнул. Я сделал вывод, что Орекс и вправду ничего не слышал из его разговора с рувимом.
— Не имеет значения, — сказал Имхотеп. — Давайте поторопимся.
Чтобы избежать дальнейших разговоров и неизбежных объяснений, я первым двинулся по проходу. Туда, где смерть ждала одного из нас, а может — всех нас. Но какая разница, где умирать? Самая верная смерть шла сзади, в лице двухсот яйцеголовых на кентаврах, каждый из которых тоже был бойцом.
Меня догнал Тотигай.
— Что-то очень плохое для нас, Элф? — озабоченно спросил он.
— Я ещё не знаю. Правда — не знаю.
— Тогда сделай лицо жизнерадостным. Вид у тебя похоронный.