Прежде чем я успел его удержать, он быстро полез на четвереньках вперёд, поднялся во весь рост на вершине осыпи и, сложив руки рупором, крикнул:
— Слушайте, братья! Эти люди ни в чём не виноваты! У них нет Первоевангелия. Они…
— Отступник!.. — донеслось с той стороны. Следом раздалась автоматная очередь, и Соломон свалился вниз на пытавшегося его подхватить Бобела. Он был мёртв.
Быстро прицелившись в торчавшую из-за камня голову, я выстрелил, и убийцу Сола выбросило ударом пули на открытое место. Он так и остался лежать там, а остальные попытались отползти назад, за поворот, прячась за валунами и попутно окликая лошадей. Я мог бы легко подстрелить ещё одного — двух, но у меня пропало всякое желание это делать. Вот ведь дураки! Тупые, проклятые Богом — тем самым Богом, которому они молятся…
— Самое время нам отходить, — сказал Бобел, который, глядя на меня, не стал стрелять тоже. — Я подложу сюрприз под тело. Думаю, они захотят сбросить мальчишку под обрыв, ведь для них он предатель.
— Не смей, — сказал я, надевая свой рюкзак. — Не смей трогать Сола.
— А чего? — удивился Бобел. — Он ведь всё равно уже труп.
— Сказал — не смей!!! — заорал я, аж в глазах побелело. — Тропу минируй, осыпь чёртову эту, а тело не трогай, понял?!..
— Да понял, понял, — успокаивающе проворчал Бобел. — Пошли тогда, чего тут минировать. Они всё слышали.
Мы шли до самого вечера, весь вечер и первую половину ночи. Мой контакт с Книгой становился всё лучше, и это оставалось единственным, что поднимало мне настроение. Я уже видел местность с её помощью почти так же хорошо, как при общении с разгребателем, но мне по-прежнему не удавалось разглядеть никаких живых существ — ни животных, ни людей, ни яйцеголовых. И ведь с разгребатель никогда не мог мне ничего такого передать, хотя Имхотеп говорил, что должно быть по-другому. Может, это придёт позже? Хотелось бы. Но пока Книга и без этого хорошо нам помогала. Тропа вилась в опасной близости от Границы, столь точно повторяя её изгибы, что казалось, будто её проложили так специально. Бобел старательно трудился во зло нашим ближним, устанавливая мины в любом подходящем месте. Его рюкзак значительно полегчал. Коу была немедленно разжалована из оруженосцев и пулемёт у неё отобрали.
— Напрасно так торопишься разгрузиться, — сказал я Бобелу, когда он в очередной раз остановился. — Они не пойдут по этой тропе — переберутся на другую и попытаются нас обойти.
Однако я слишком хорошо думал о монахах, или же других троп в обход нашей они просто не знали. До наступления темноты до нас ещё дважды доносились взрывы. Уже ночью мы выбрались из аппендикса, в котором стоял монастырь. Дальше Граница шла прямо, однако в одном месте непроходимая зона сильно расширялась и тропа ныряла прямо в неё. Пришлось спуститься в глубокое ущелье между двух гор, склоны которых были сплошь завалены валунами размером с легковушку. Перебираться с одного на другой при свете звёзд было нелегко. Я подумывал, не остановиться ли нам до утра, так как монахи здесь на конях всё равно не проехали бы, а человек со сломанной ногой в нашем отряде был нужен меньше всего. Но преследователи, судя по их упорству, могли спешиться, и наша позиция оказалась бы очень уязвимой, поскольку с неё было невозможно быстро отступить. Деревья, росшие между валунами, становились всё выше, иногда закрывая нам и звёзды, тогда мне приходилось руководствоваться лишь помощью Книги. В самом низу росли кедры и сосны в два — три обхвата толщиной, а пространство между валунами заросло подушками мха, в которые нога проваливалась чуть не по колено. Подо мхом хлюпала вода. Я не успокоился, пока мы опять не вышли на тропу, ради чего нам пришлось лезть обратно на гору, и подъём был ничуть не легче спуска.