— Леди Совершенство, не выпить ли нам текилы в честь такого неожиданного поворота событий? — предложила одна из них. Я не употребляла крепкие напитки и предпочитала коктейли или вино в небольших количествах. С тех пор мы были «не разлей вода». Иногда мне приходилось вытаскивать моих безответственных подружек из ночных клубов на собственном горбу и развозить по домам после бурного времяпрепровождения. Они меня прозвали «Мама Чоли». Я поначалу обижалась, а потом отнеслась к этому прозвищу философски: ну ведь должен кто-то контролировать двух оголтелых девах, готовых снять трусы при виде качка-красавца уже на пороге увеселительного заведения! Я их не осуждала, считая, что каждый вправе выбирать, как ему жить.
После того, как я вышла замуж за Феликса, он «перекрыл кислород» — возможность общения со сладкой парочкой. Ему не нравились мои подруги. Новоиспеченный муж взял под контроль мою жизнь максимально, как я этого и хотела. В обмен на двух разбитных веселушек, пьющих текилу и таскающих пачку презервативов в маленькой сумочке просто на всякий случай, я получила в наперсницы робота по имени Вероника. Конечно, она была человеком, но мыслила как-то механически, словно ее запрограммировали говорить нужные и актуальные вещи. На любой вопрос у нее был идеальный ответ, а из каждой ситуации она находила правильный выход.
От безделья я иногда выдумывала всякие глупости и фиксировала их в маленьком блокноте. Если честно, когда-то у меня была мечта написать книгу. Я даже придумала сюжет: в нем одна девушка, влюбилась в солнце. Она была ученой-изобретательницей и создала специальный несгораемый скафандр, в котором можно было передвигаться по воздуху. Она подлетела совсем близко к полыхающей жаром планете и… расплавилась! Мораль этой истории была следующая: уж лучше погибнуть от того, что ты пытаешься что-то сделать, нежели чахнуть в бездействии!
— Катя, ты серьезно?! — выдавил Феликс, вытирая слезы смеха. Мне было обидно, что он так поверхностно отнесся к моей идее. Муж вытирал увеселительные ручейки, стекающие по его лицу, а я, словно окаменев, сидела на диване и смотрела перед собой.
— Забудь! Я серьезно! У тебя совсем нет фантазии. Твое дело — быть умницей-красавицей, той, которую я так обожаю. Выбей эту дурь из головы, оставь пачканье листов бумаги тем, кому нечем заняться.
Мое сознание зафиксировало его замечание про отсутствие у меня фантазии. Я немного разозлилась, но проглотила обиду. Несмотря на вето супруга, я продолжала писать всякие «минимализмы-измышлизмы» (как я их называла):