— Я не сержусь, — упрямо произнес он.
Мы были уже внутри квартиры, он застыл возле лестницы, ведущей в его покои, а я, по-видимому, должна была пройти в свою келью, но мне захотелось расставить все точки над «и». Я понимала, что не имела право предъявлять претензий. Кто я? Замужняя женщина, оказавшаяся в нетипичных обстоятельствах по причине того, что супруг заскучал с ней в постели. Я злилась на чужого мне мужчину, пообещавшего излечить меня от моего «недуга» и вернуть в брак починенной. Он мне никто… Учитель. Гуру! Я все понимала, но мое сердце сдавливало чувство, неведомое мне раннее, я подозревала, что это ревность. Вот уж не полагала, что оно может приносить столь болезненные ощущения! Или это алкоголь, как линза, увеличивал размеры проблемы?
— Это я могу обижаться, потому что ты оставил меня в этом… гадюшнике! В темноте! Если бы я знала, что это на самом деле за место, ни за что бы ни пошла туда! — выплеснула я ему в спину. Он остановился посреди лестницы, повернулся и смотрел на меня сверху вниз холодно и отстраненно.
— Я не понимаю твоих претензий, Катерина. Ты сама сделала выбор, назвав номер семь!
Я непонимающе уставилась на него, вспомнив, что помимо бармена было еще два мужчины. Голос Жана она узнала, но почему-то решила, что это не он. Пожав плечами и не зная, что еще добавить к вышесказанному, я побрела в сторону кельи. Настроение мое было цвета детской неожиданности, и запах тоже соответствовал. Мне хотелось смыть с себя воспоминания о сегодняшней ночи. Оказавшись у своей кровати, я рухнула на нее и отключилась.
Я проснулась ночью. Голова немного кружилась, но мне не спалось. Приняв ванну и смыв с себя остатки бурной ночи, я остановилась посреди коридора с сильно бьющимся сердцем. Мой разум звал меня на подвиги! Я представляла, как мой тюремщик спит на шелковых простынях без одежды и меня будоражила эта мысль. Медленно и осторожно я продвигалась к его спальне. Я ощущала себя преступницей, охотящейся за безумно дорогой реликвией.
В его спальне было темно, сквозь малюсенькую полоску не совсем плотно закрытых штор чуть брезжил свет от ночного фонаря.
— Жан, — тихо позвала я, дрожащим голосом. Он резко сел и, разглядев меня, грубо произнес:
— Что тебе нужно? Идти к себе.
— Я не могу уснуть. Эта ночь… Я хочу поговорить с тобой, потому что… мне больно!
— Мы можем все обсудить завтра! Иди в свою комнату, Катерина.
Я отказалась уходить и сделала несколько уверенных шагов по направлению к кровати.
— Я не спала с тем барменом… То есть он меня касался, но не… Ты ведь подумал, что это случилось? Тебя это задело?