— Скажу, будет трудно. Очень трудно. Надо работать. Не только мне, но и вам. — Неожиданно для себя Александр Петрович стал изъясняться короткими рублеными фразами, наподобие своего собеседника, и не без усилия перешел на свойственную ему плавную речь: — Я вас попрошу к завтрашнему дню составить список вашего взвода… тот состав, понимаете… по возможности, кого где искать. Все, что знаете о дознавателе, о переводчике, к которому обращались: их придется разыскивать. И самое важное: все о человеке, которому вы показывали камень, вы назвали его «торгаш». Он единственный, кто видел его?
— Да.
— Когда кончите с этим, напишите то, что рассказали мне. Годится практически все. Вы понимаете, незаконный ввоз камня в вашем положении — сущий пустяк. В эпизоде приобретения камня беру на себя смелость предположить, что вы просто отпустили подростка, а его дед в благодарность подарил вам камень. Свойство камня приманивать людей упоминать не стоит, такого наш суд понять не сможет… и не захочет. Предлагаю также упростить процедуру прятания камня: в первом случае он был в пустой банке от кофе, а во втором — в кармане вашей куртки в стенном шкафу.
Выйдя на улицу, Александр Петрович пытался трезво осмыслить ситуацию. В его жизнь неожиданно вторглось нечто иррациональное. Он чувствовал, подзащитный не врет и не выдумывает. Серов явно способен на все, что угодно, но он рационален; как машина, слишком рационален для такой выдумки. Подобное порождает подобное. Но… строить на этом защиту… даже если удастся идеально ее подготовить…
Он пытался представить, как все это будет звучать в зале суда. Получалось примерно так: он, известный адвокат, член коллегии, встает и произносит:
— Прошу показания Синдбада-Морехода приобщить к делу. Вызываю свидетеля Али-Бабу.
Только за чашкой кофе адвокат обрел душевное равновесие и вспомнил философскую истину, гласящую, что всякое иррациональное есть чужое рациональное. Иными словами, он понял: ему необходим хороший консультант.
В жизни Александра Петровича наблюдалась весьма удачная для него закономерность: в частных знакомствах судьба сводила его исключительно с обитателями престижных ячеек социального улья. Ему говорили, это предопределено гороскопом, он по зодиаку был Лев. Если у него был приятель в театре, то обязательно главный режиссер, а если в церкви — то не ниже епископа. Поэтому в данном случае нужно считать естественным, что уже через день экспонатами известного нам музея звукозаписи любовался Вадим Михайлович Горн, главный эксперт Алмазного фонда, руководитель лаборатории петрографии и даже член двух иностранных академий, — короче говоря, специалист номер один по этим самым камням. Кроме того, было известно, что профессор Горн — прямой потомок того генерала Горна, который так долго не хотел сдавать Нарву царю Петру. Выглядел он, соответственно положению и происхождению, вполне по-европейски, спортивно и моложаво.