— Иногда то, что кажется заболеванием, таковым не является, — медленно произносит она. — Иногда цель всего — привлечь внимание.
Она не знает моего сына, как знаю его я, даже приблизительно. Как будто пятилетний ребенок способен к таким макиавеллиевским интригам!
— Он даже может сам себе не отдавать отчета в своем поведении, — продолжает врач, читая мои мысли.
— И что нам делать? — говорим мы с Калебом одновременно.
— Может, стоит обратиться к специалисту?
Врач отвечает на мой вопрос:
— Именно это я и собиралась посоветовать. Давайте я позвоню и поговорю с доктором Робишо, сможет ли она принять вас сегодня.
Да, именно это нам и нужно: отоларинголог, который специализируется на подобного рода заболеваниях; врач, который мог бы прикоснуться к Натаниэлю и уловить ту крошечную «проблемку», которую можно решить.
— В какой больнице принимает доктор Робишо? — интересуюсь я.
— В Портленде, — отвечает педиатр. — Она психиатр.
Июль. Городской бассейн. В штате Мэн сорокоградусная жара. Рекордная отметка.
— А если я утону? — спрашивает у меня Натаниэль. Я стою у края, где мелко, и наблюдаю, как он таращится на воду, как будто это зыбучие пески.
— Неужели ты думаешь, что я дам тебя в обиду?
Похоже, он задумался.
— Нет.
— Тогда прыгай. — Я протягиваю руки к сыну.
— Мам! А если бы это была раскаленная лава?
— Во-первых, я не стала бы надевать купальник.
— А если я зайду в воду, а мои руки и ноги перестанут слушаться?
— Не перестанут.
— А вдруг?
— Маловероятно.
— Одного раза будет достаточно, — рассудительно замечает Натаниэль, и я поняла, что он подслушивал, когда я репетировала заключительную речь в душе.
Идея! Я округлила рот, подняла руки и стала опускаться на дно бассейна. В ушах шумела вода, и медленно вращался окружающий мир. Я досчитала до пяти, а потом голубая гладь всколыхнулась, как будто передо мной что-то разорвалось. Внезапно под водой оказался Натаниэль, и он плыл — в глазах звездочки, а из носа и рта вырываются пузырьки воздуха. Я подхватила его, крепко прижала к себе и вынырнула на поверхность.
— Ты спас меня, — сказала я.
Натаниэль обхватил мое лицо руками.
— Пришлось спасать, — ответил он. — Чтобы ты могла спасти меня в ответ.
Первое, что он делает, — это рисует картинку, на которой лягушка пожирает луну. Поскольку у доктора Робишо не нашлось черного карандаша, Натаниэлю пришлось зарисовать ночное небо синим. Он так сильно давит на карандаш, что тот ломается у него в руке, а потом пугается, что на него будут кричать.
Но никто не кричит.
Доктор Робишо сказала, что он может делать все, что захочет, а остальные будут сидеть и наблюдать за его игрой. Все — это мама, папа и новый доктор, у которого такие седые с желтизной волосы, что можно разглядеть под ними родничок, пульсирующий, как сердце. В кабинете стоит пряничный кукольный домик, лошадка-каталка для детей младше Натаниэля, бескаркасное кресло в форме бейсбольной рукавицы. Тут еще есть карандаши, краски, марионетки, куклы. Когда Натаниэль переходил от одной игры к другой, он заметил, что доктор Робишо что-то записывает в папке с зажимом. Неужели она тоже рисует? И есть ли у самого врача недостающие карандаши?