Дикая Охота (Афанасьев) - страница 5

— Подойдет, — вслух решил он. — Достаточно близко к точке.

Он сунул фонарик в сугроб — так, чтобы тот освещал мертвое тело упыря, и зашагал обратно. Остановившись около Гоблина, мужчина взялся за рукоять меча обеими руками и воздел его над головой. А потом резко опустил. И еще раз. И еще.

Черная жижа из тела упыря разлеталась в стороны тяжелыми каплями. Бежевое пальто вмиг покрылось черными пятнами, но Виктор ожесточенно рубил труп, сжимая зубы. Наконец, выдохнувшись, он распрямился и, тяжело дыша, осмотрел дело рук своих.

Тело было изрублено в куски, что плавали в черной жиже, перемешанной со снегом. От Гоблина остались только истерзанные останки, ничем не напоминавшие облик человека. Куртка, штаны, шапка — все это превратилось в бесформенные лохмотья, перемешанные с темной плотью.

Удовлетворенно кивнув, Виктор склонился над этой мешаниной и начал осторожно раздвигать куски мечом, что проходил сквозь плоть упыря, как нож сквозь масло.

Выложив куски, оставшиеся от Гоблина, относительно ровным кругом, Виктор Петрович перехватил меч поудобнее и в самом центре черного месива принялся чертить паутину из коротких линий. Он тихо напевал себе под нос странную мелодию. Дело шло не так легко, как ему хотелось, и вскоре с раскрасневшегося лба мужчины покатились крупные градины пота. Но он не прервался ни на миг. Наконец, прочертив последнюю линию, Виктор с явным облегчением выдохнул и с размаху воткнул меч в замаранную землю, словно ставя точку в долгой и нудной работе.

Отойдя на пару шагов в сторону, Виктор поправил очки, испачкав щеку в черной жиже, что покрывала его пальцы плотным слоем. Воздев руки к черному небу, мужчина повернулся к останкам упыря и тихо запел мелодию без слов. Она все убыстрялась и убыстрялась, пока не слилась в единый неразборчивый гул. В момент наивысшего напряжения Виктор вскрикнул — отчаянно и зло — и упал на колени. Простирая руки к мечу, воткнутому в останки упыря, он прошептал:

— Приди! Приди же!

Ответа не было. Виктор Петрович, дыша тяжело и натужно, как загнанный зверь, оперся руками о землю. Исподлобья, зло и пронзительно, он глянул на рукоятку меча, блестевшую в свете фонарика.

— Не может быть, — прошептал мужчина. — Я все сделал, все…

Изрубленные куски плоти полыхнули багровым пламенем. От них повалил черный дым, и снег с шипением раздался в стороны, обнажая черную сырую землю. Меч задрожал, а потом ухнул вниз, словно провалился в невидимую дыру.

— Да! — воскликнул Виктор, рывком поднимаясь на ноги. — Да! Приветствую тебя…

Его тело сорвалось с места, словно получив удар в грудь. Виктор Петрович отлетел назад и с хрустом ударился спиной о дерево, стоявшее позади. Он даже не вскрикнул — не успел. Ему не дали коснуться земли. Новый рывок швырнул мужчину к соседнему дереву, и на этот раз его тело с глухим хрустом хлопнулось о ствол. Толстая обломанная ветка пронзила его спину, вышла из груди, и Виктор забился в судорогах, насажанный на ветку, как бабочка на иглу. Он так и не успел ничего сказать — из раскрытого рта потоком хлынула кровь, голова мужчины вздрогнула, ударилась о заиндевевший ствол. Очки в тонкой оправе упали в снег. Парк замер.