Ваэлин провел в ордене год к тому времени, как он впервые убил человека. Год жестоких уроков, преподанных жестокими наставниками, год суровых, монотонных, бесконечных трудов. Они просыпались в пятом часу и брались за меч – часами они рубили своими деревянными клинками столбы на тренировочном поле, пытались отражать удары мастера Соллиса и повторяли все усложняющиеся последовательности блоков и ударов, которым он их учил. Ваэлин по-прежнему успешнее всех парировал удары Соллиса, однако мастер часто находил способ обойти его защиту, и тогда мальчик летел на землю, ушибленный и расстроенный. Урок не позволять сковывать себя взглядом Ваэлин заучил твердо, но у Соллиса в запасе было много других уловок.
Фельдриан был полностью посвящен работе с мечом, но ильдриан был днем лука, когда мастер Чекрин, мускулистый и нешумный нильсаэлец, ставил их к мишеням, стрелять из маленьких, рассчитанных на детскую руку боевых луков.
– Ритм, мальчики, главное – поймать ритм, – говорил он. – Наложить – натянуть – спустить, наложить – натянуть – спустить…
Стрельба из лука давалась Ваэлину с трудом. Ему трудно было натягивать лук, трудно было целиться, тетива сбивала кончики пальцев, руки ныли от растущих мышц. Его стрелы часто попадали в край мишени или вовсе пролетали мимо. Ваэлин начинал страшиться того дня, когда ему предстояло выдержать испытание луком: всадить четыре стрелы в яблочко с расстояния в двадцать шагов, за время, пока оброненный платок падает на землю. Ему казалось, что это невозможно.
Дентос быстро выбился в лучшие стрелки: его стрелы редко промахивались мимо яблочка.
– Тебе уже доводилось этим заниматься, а, малый? – спросил у него мастер Чекрин.
– Да, мастер. Меня дядя Дрельт учил, он, бывало, браконьерствовал в лесах владыки фьефа, пока ему пальцы не отрубили.
К негодованию Ваэлина, вторым после Дентоса оказался Норта: его стрелы попадали в яблочко с завидной регулярностью. Напряжение между ними нарастало начиная с самого первого обеда, и надменность белобрысого парнишки дела не улучшала. Норта насмехался над другими ребятами, когда у них что-то не выходило, обычно за глаза, и постоянно говорил о своей семье, чего никто другой не делал. Норта говорил о землях своей семьи, об их многочисленных домах, о тех днях, которые он проводил с отцом на охоте или катаясь верхом. Он уверял, будто его отец – первый министр короля. Это отец научил его стрелять из лука – длинного тисового лука, вроде тех, из каких стреляют кумбраэльцы, не такого, как их составные боевые луки, сделанные из рога и ясеня. Норта считал, что длинный лук лучше составного – помимо всего прочего, так утверждал его отец. Отец Норты, похоже, разбирался во всем на свете.