Когда я снова обрела способность видеть, мир вокруг смутно зеленел, и стало тихо-тихо. Ричард, вцепившись в наш утонувший самолет, раздирал его на части, яростно пытаясь что-то из него достать.
– Брось, Ричард, – сказала я. – Нам надо обсудить, что же делать дальше. Там, в самолете, нам уже ничего не нужно.
Но на него иногда находит, и сейчас, похоже, он первым делом решил вытащить из кабины свою старую летную куртку или что-то в этом роде. Он был очень расстроен.
– Ладно, дорогой, – сказала я. – Не торопись. Я подожду.
Он еще покопался, а потом нашел то, что искал. Как странно! Из кабины он извлек вовсе не куртку, а меня, волосы мои колыхались, как пучок водорослей.
Я видела, как он вынырнул и приподнял мою голову над водой.
– Дорогая, все в порядке, – задыхаясь пробормотал он. – Сейчас все будет хорошо.
На него чуть не налетел катер, с которого спрыгнул спасатель, обвязанный веревкой. На лице Ричарда была такая паника, что я просто не могла на это смотреть.
Я отвернулась и увидела восхитительный свет, любовь, разливающуюся прямо передо мной. Нет, не тоннель, о котором так много говорил Ричард, но чувство было именно такое потому, что по сравнению с этим светом все казалось погруженным во тьму и идти можно было только в одну сторону – навстречу этой чудесной любви.
Свет сказал мне: не беспокойся, я ощутила абсолютную безмятежность и поверила ему всем своим существом.
Навстречу мне шли двое. Подросток показался мне очень знакомым…
Он остановился и стал наблюдать за мной издалека.
Второй подошел ближе. Невысокий старик, я узнала его походку.
– Привет, Лесли, – наконец вымолвил он с хрипотцой, выдававшей в нем заядлого курильщика.
– Хай? Хай Фельман, ты ли это? – Я подбежала к нему, мы обнялись и закружились на месте, плача от радости.
Не было у меня друга ближе в те далекие дни, когда все от меня отвернулись. Я звонила ему каждое утро.
Наконец мы разжали объятия и принялись разглядывать друг друга.
Наши физиономии чуть не трескались от радостных улыбок.
– Дорогой Хай! О, боже, это просто чудо! Не верю своим глазам! Я так рада тебя видеть!
Когда он умер три года тому назад… Во мне еще жива боль той утраты. А как я злилась…
Я отступила на шаг и нахмурилась: “Хай, я страшно на тебя зла!”
Он улыбнулся, и в его глазах, как всегда, сверкнули лукавые искорки. Он был для меня мудрым старшим братом, а я для него – упрямой сестренкой.
– Все еще?
– Конечно! Как ты мог так поступить! Я тебя любила! Верила! Ты же обещал, что больше не будешь курить. И своими сигаретами погубил два сердца. О моем сердце ты подумал? Умереть из-за такой глупости?