МЫ С БРУК собирались устроить каникулы - долгие, на несколько недель. Хотели отправиться в какое-нибудь уединенное место, без телефонной связи, без людей, поэтому решили арендовать остров Индиго, в двухсот сорока километрах от Нассау. После фиаско на Уимблдоне я собрался отменить отпуск, но Брук напомнила, что мы уже внесли плату за аренду острова и, по условиям договора, она в любом случае не будет возвращена.
- Ну и потом, это же рай, - добавила она. - Нам это нужно.
Я нахмурился.
Наш рай с самого начала напоминал тюрьму строгого режима. На острове - всего один дом, и в нем слишком тесно троим: Брук, мне и моей депрессии.
Брук нежится на солнце и ждет, пока я заговорю. Ее не пугает мое молчание, хотя она его и не понимает. Ее мир - это мир притворства, тогда как в моем некоторые вещи просто невозможно скрыть.
После двух дней молчания благодарю ее за терпение: теперь я вновь с ней.
- Пожалуй, пробегусь по берегу, - говорю я.
Начинаю с медленной пробежки, но вскоре перехожу к стометровым броскам на скорость. Мне уже пора думать о возвращении в форму, о восстановлении перед летним сезоном твердых покрытий.
Я ЛЕЧУ В ВАШИНГТОН на турнир, организованный компанией Legg Mason. Погода стоит удушающе жаркая. Мы с Брэдом боремся с акклиматизацией, проводим тренировки в самые жаркие дневные часы. Когда заканчиваем, вокруг собираются фанаты, выкрикивая вопросы и просьбы. Мало кто из теннисистов соглашается общаться со своими болельщиками, но я не упускаю такой возможности. Мне нравится разговаривать с ними, и потом, лучше уж болельщики, чем журналисты.
После того как я дал последний автограф, Брэд говорит, что хочет пива. Мне кажется, он что-то задумал. Я веду его в Tomb’s - бар, где мы с Перри любили проводить время, когда я навещал его во время учебы в Джорджтауне. У него неприметная дверь, за которой начинается лестница, ведущая в сырую темноту с запахом давно не мытой уборной. Кухня здесь сообщается с залом, и повара готовят прямо на глазах у публики. Может быть, в других местах это идет на пользу заведению, но только не в Tomb’s. Мы находим свободный кабинет и заказываем выпить. Брэд вне себя: здесь нет его любимого Bud Ice. С недовольным видом он заказывает обычный Bud. Я после тренировки чувствую себя прекрасно: расслабленным, полным сил. Мне удалось целых двадцать минут не вспоминать о Беккере. Но Брэд возвращает меня к мысли о нем. Достает какие-то листки из внутреннего кармана своего черного кашемирового пуловера и в возбуждении бросает их на стол:
- Беккер, - произносит он.