- Да.
- Значит, тебя зовут Штефани?
Она объяснила: мама в детстве звала ее Штефи, об этом пронюхали журналисты, в результате это имя к ней прицепилось. Но сама себя она называет Штефани.
- Значит, Штефани, - говорю я.
Разговаривая с ней, я скольжу по деревянному полу гостиной в шерстяных носках, словно на лыжах. Брэд призывает меня угомониться и сесть в кресло, иначе я сейчас сломаю ногу или вывихну колено. Тогда я начинаю быстрым шагом мерить комнату по периметру. Брэд, улыбаясь, говорит Перри:
- Грядет удачный Уимблдон.
- Тссс! - шикаю я, уходя в дальнюю комнату.
- Слушай, - обращаюсь я к Штефани. - Там, в Ки-Бискейн, ты сказала, что не хочешь недопонимания между нами. И я тоже. И поэтому я хочу сказать тебе, просто сказать, прежде чем мы продолжим говорить, что я считаю тебя красавицей. Я уважаю тебя, восхищаюсь тобой и был бы просто счастлив, если бы мог познакомиться с тобой поближе. Это и есть моя цель, план действий и главное желание. Скажи мне, что это возможно. Скажи, что мы можем пойти поужинать.
- Нет.
- Ну, пожалуйста.
- Нет, это невозможно, здесь невозможно.
- Хорошо. Не здесь. Можем мы поужинать где-нибудь еще?
- Нет. У меня есть друг.
Я думаю: друг. Все еще друг. Я читал о нем. Он гонщик. Они вместе уже шесть лет. Пытаюсь придумать что-нибудь умное, что я мог бы сказать ей, чтобы убедить ее дать нам возможность побыть вместе. Но молчание тянется уже слишком долго, момент упущен, и я могу пробормотать лишь:
- Шесть лет - долгий срок.
- Да. Да, очень.
- Если ты не двигаешься вперед - ты откатываешься назад. Этому меня научила жизнь.
Она молчит. Но даже по ее молчанию я понимаю, что задел чувствительную струну.
- Быть может, это не совсем то, что тебе нужно? - продолжаю я. - То есть я бы не хотел лезть со своими умозаключениями, но все-таки…
Я почти не дышу. Она не пытается спорить.
- Я ни в коей мере не хочу быть неуважительным по отношению к тебе и не хочу допускать никаких вольностей, но, быть может, все-таки согласишься хотя бы подумать о том, что - возможно, только возможно - тебе стоило бы познакомиться со мной ближе?
- Нет.
- Быть может, хотя бы чашку кофе?..
- Я не могу появляться с тобой на публике. Это будет неправильно.
- Тогда, быть может, я могу писать тебе письма?
Она смеется.
- Можно, я пришлю тебе подарок? Могу я хотя бы дать тебе возможность узнать меня лучше, прежде чем ты решишь: воспользуешься ли ты этой возможностью?
- Нет.
- И даже письма?..
- Мою почту читают.
- Понимаю.
Стучу себя кулаком по лбу. «Думай, Андре, думай».
- Хорошо, - наконец говорю я. - А как тебе такая идея: следующий твой турнир в Сан-Франциско, а у нас с Брэдом как раз там тренировки. Ты ведь говорила, что любишь Сан-Франциско. Быть может, мы сможем встретиться там?