Это и впрямь было щедрым благодеянием. Джонатан не мог скрыть радости.
— Это действительно добрая весть, мистер президент, — сказал он. — Она приходит в то время, когда моей компании как никогда требуется поддержка, и я счастлив, что мои козыри с начала игры окажутся весомее, чем у моих противников.
— Только ваша дружба с правителями Китая сделала возможным наш договор, мистер Рейкхелл, — сказал Полк, и в голосе его неожиданно зазвучала щемящая нотка. — Если бы у меня вдруг отыскалось свободное времечко — что в моем положении всегда почти непозволительная роскошь, — мог бы я тогда попросить устроить для себя коротенькую морскую прогулку на борту вашего клипера?
— Это было бы для меня огромной радостью, сэр, — ответил Джонатан.
— Я дам вам знать, — сказал Полк и со вздохом добавил: — Боюсь, скоро этого не случится. Мой календарь расписан на ближайшие несколько месяцев, и передышки не предвидится.
Джонатан поклялся, что никогда в жизни больше не даст себе поблажки. Он не в силах был понять, что заставляет некоторых людей баллотироваться на пост президента Соединенных Штатов. Первым президентом, которого он встречал в своей жизни, был Эндрю Джексон. У него были такие же провалившиеся глаза, как и у Полка. Этот пост, вынуждавший не только к обязанностям действительного главы государства, но и к церемониальным функциям, по всей видимости, полностью изнурял человека.
— Когда один из ваших кораблей возьмет курс на Восток, я буду вам очень признателен, если вы сообщите мне дней за пять, — сказал Президент. — Сейчас мое письмо императору переводят на китайский. В нем я сообщаю о своем твердом намерении выполнять наш договор и выражаю надежду, что это приведет к процветанию обоих наших народов.
Новости не выходили из головы Джонатана в течение всей обратной дороги в Нью-Лондон. Для Полка вообще был характерен гуманистический настрой, этим было окрашено и его отношение к императору Даогуану. Молодой судопромышленник был окрылен — и не только тем, что компания «Рейкхелл и Бойнтон» сразу получала солидное преимущество по сравнению с прочими конкурентами в китайской торговле. Письмо президента, безусловно, расчистит пути для более гармоничных связей. Казалось, открывается новая эра в отношениях между Соединенными Штатами и Китаем, бывших прежде эпизодическими, и Джонатан мог гордиться, что в этой политике «открывания дверей» он играет ведущую роль. Он сожалел лишь о том, что рядом не было Лайцзе-лу, которая разделила бы с ним радость.
По приказу принцессы Ань Мень, доктор Мелтон получил свободный доступ в личные покои императора в любое удобное для него время. То была совершенно особая привилегия, как вскоре пояснила У Линь.