Браун некоторое время стоял молча и неподвижно. Его не приводила в восторг перспектива вновь наведаться в гости к Голландцу после той унизительной процедуры, которой он был подвергнут по его приказу. Но он понимал, что все имеет свою цену.
— Давайте поразмышляем вместе, — сказал он. — Представим, что я полностью выполню ваше задание. Мои хозяева в Гамбурге за подобные операции мне жалованья не добавят. Поэтому я ставлю условие вам — сто золотых марок, причем все деньги вперед.
— Я даю вам вперед половину этой суммы, — сказала она. — Другую половину вы получите, когда вернетесь сюда со змеей и поселите ее у Молинды.
Его обнадежило, что она вновь беспрекословно приняла его условия.
— Отлично, — сказал он. — Будем считать, что мы договорились. Я отправлюсь в Джакарту, как только получу от вас документы, которые вы хотите передать Голландцу.
Рано утром следующего дня Браун уже поднимался по сходням трапа джонки, выполнявшей коммерческий рейс в Джакарту. С собой у него была папка бумаг, поспешно составленных для Голландца баронессой. Без всяких происшествий добравшись до столицы Голландской Ост-Индии, он, не мешкая, нанял экипаж и вскоре был уже у Голландца.
Здесь его ждал самый сердечный прием. То ли к его оплошности стали относиться иначе, то ли о ней и вовсе забыли. Возможно, Голландец и был чуть удивлен тому, что для передачи документов Эрике потребовалось отправлять личного посланника, но он, как всегда, предпочел держать свои сомнения при себе. Он давно уже заметил, что лучше всего в таких случаях говорить на другие темы и спокойно наблюдать за собеседником. В конце концов все выяснится само собой.
Обратный билет у Брауна был взят на следующее утро. Ему даже не пришлось спрашивать у хозяина разрешения остаться до следующего утра. Голландец подтвердил свою репутацию радушного хозяина и сам настоял на том, чтобы Браун провел ночь в усадьбе.
Девушки Голландца первыми почувствовали перемены в Райнхардте Брауне. Если во время первого своего появления он ежеминутно подмигивал и строил им глазки, то теперь он лишь изредка позволял себе бросить на них застенчивый взгляд. Еще больше заинтриговал он их во время обеда, когда обронил фразу о своем интересе к зоопарку Голландца. После завершения трапезы ему немедленно было предложено пройтись по зверинцу. Одна из девушек водила его от клетки к клетке и давала ему объяснения. Он проявил недюжинный интерес к обезьянам, — в глубине души оставаясь к ним совершенно безразличным. Обитатели террариума его, казалось, не вдохновили. Ночью он достал из своего багажа стеклянную банку емкостью в один галлон