Я старалась вести дом, семейный дом. Чтобы были все накормлены, чтобы все были сыты. А к вечеру приходили работающие друзья, в том числе и Володя Высоцкий. Он тогда работал в Театре миниатюр. И получил кличку «Вовка-миниатюр». Да, а еще раньше он работал в Театре Пушкина. Его «ушли» из того и из этого.
А как выглядела квартира?
Это была большая комната в коммунальной квартире… Налево из прихожей — кухня, ванна, туалет, а чуть направо — Володина комната.
Соседи не всегда были нами довольны, потому что почти каждый вечер в эту комнату приходили наши друзья. А наши вечерние посиделки часто превращались в ночные бдения… И соседи не очень понимали, как можно так долго веселиться.
А потом… были шалости, которые — если на них строго посмотреть — были не очень приличными. Всю эту братию нужно было накормить. Я, каюсь, несколько раз брала чужую картошку, чтобы пожарить для всей компании. Денег никогда ни на что не было, но вот на выпивон — странное дело — деньги находились всегда.
Незабываемая ситуация: пришел Володя Высоцкий и принес две бутылки портвейна. И говорит: «Ты знаешь, Арчик, я тебе сейчас покажу, как нужно открывать бутылки. Замечательный способ — вообще без штопора!» Он воткнул в пробку вилку, каким-то особым образом бутылку поставил на самый край стола… Бутылка полетела, перевернулась — ударилась об пол и разбилась. Володя жутко расстроился. «Но со второй обязательно получится». А Артур ему говорит: «Нетушки… Только через мой труп». Я еще помню, что закуска была — варенье из крыжовника. В поллитровой банке… То ли Миша Горховер принес, то ли Аркаша Свидерский.
Вот такая была компания… Просто мы жили, как могли, и дружили, как могли… А потом, со временем, общение видоизменилось, немножко стали расходиться, но все равно дружба оставалась.
Володя и Артур дружили как-то отдельно… Одно время Артур с Андреем Тарковским дружили, как-то камерно. Но все вместе продолжали собираться — хотя и реже — и дружить.
Володя устроился работать на Таганку и реже стал появляться в нашей компании. Но встречи были. Просто наступал момент, когда встреча становилась необходимой.
Я помню случай, когда Володя пришел — это было еще у Левы Кочаряна — и спел одну из своих первых песен. То ли «Что же ты, зараза, бровь себе подбрила…», то ли «Красное-зеленое, желтое-лиловое»… Нет, «Красное-зеленое…» — это было раньше, это Володя спел мне. Но я хорошо помню, что Артур сказал: «Володя, это гениально!»
И все тогда поняли, что Володины песни — это необычно, это неординарно, что из этого выйдет что-то хорошее. Вы знаете, я думаю, что и все это понимали тогда. Может быть, не знали точно…