Она попыталась собраться с мыслями, но поняла, что не может сделать этого. Когда Адриан сообщил ей эту шокирующую новость, она приняла ее как должное. А потом заслушалась его рассказом, до конца так и не осознав, что это означает: быть мертвой.
И только теперь ей стала открываться неизбежная истина, скрывавшаяся за этим пугающим словом. Все смертны. Любой человек на свете. Сколько поколений умерло до нее и сколько умрет после нее. Так что устраивать индивидуальной трагедии планетарного масштаба из-за собственной кончины было глупо.
Все дело в том, что она, умерев, все же продолжала существовать. И какая разница, как это называется – призрак, информационное поле, энергетическая сущность или полтергейст! Она все еще была здесь, но это здесь было отнюдь не то здесь. То здесь, в котором были вот такие деревья, вот такой грибной запах, вот такой гул автомобилей…
Однако какой смысл сопротивляться? Она может еще десять, а то и сто лет печалиться по поводу своей судьбы. Но надо принять неизбежное – она мертва. Точнее, мертва ее телесная оболочка. Но в то же время она продолжает жить, хотя и в другом, призрачном, мире. Причем она является избранной. И вместо путешествия в светящуюся мясорубку она осталась здесь. Хотя не совсем здесь, но уж точно еще не окончательно там…
Сделалось холодно то ли оттого, что вечерело, то ли от холода, который разлился по всему ее естеству. Странно, но получается, призраки могут мерзнуть? Хотя что сказал по этому поводу Адриан? Что они всего лишь наследуют привычки своего физического тела…
Она – всего лишь фантомная боль! Да, точно: так же как и человек, которому ампутировали ногу, может некоторое время после этого шевелить пальцами на несуществующей уже конечности и чувствовать ее, не понимая, что это только иллюзия, генерируемая его мозгом. Так и она сама – иллюзия…
Настю трясло, и она вдруг захотела, чтобы это прекратилось. Внезапно это в самом деле прекратилось – и она поняла, что облачена в изящное меховое манто – точно такое, какое у нее имелось в гардеробе! Сочетание розовой пижамы и мехового манто было необычное, однако ей сделалось тепло. А на ногах появились кожаные сапожки. Настя не помнила, чтобы у нее такие были, но, видимо, имелись: обуви у нее было эдак пар двести, если не больше…
Она поднялась и отправилась в глубь леса. Слезы высохли, внутренняя дрожь прошла. Что ж, быть призраком в меховом манто и гулять по подмосковному леску – не такая уж это плохая жизнь после смерти.
Однако ее что-то угнетало, и она знала, что именно. Одно дело – если бы она погибла в результате несчастного случая или, скажем, авиакатастрофы, когда летела в командировку. В конце концов, скончалась бы от долгой или, наоборот, внезапной смертельной болезни. От стремительно развивающейся опухоли головного мозга, к примеру…