, понятно? И если вы будете об этом распространяться, то и Анастасия Петровна, и этот очень важный человек будут крайне недовольны. Понятно?
Несчастная горничная, ничего не слышавшая и попавшая как кур в ощип, только трясла головой и твердила, что будет нема, как могила.
– Сравнение мне нравится. И смотрите, чтобы эта могила не стала в итоге вашей собственной! – заявил Эдик, хищно улыбаясь. Таким – безжалостным и жестоким – Настя его еще не видела. Впрочем, это и понятно: попробовал бы он трясти ее, как эту дурочку, она бы в два счета выбросила его и из особняка, и из своей жизни.
– Никому ничего… И Анастасии Петровне не надо беспокоиться… Она только что приехала, но все равно… – бормотала горничная.
Эдик, оттолкнув женщину, прошипел ей в лицо:
– Как приехала? Что ты мелешь, когда? Ее автомобиль во дворе стоит? Что же ты молчала!
Буквально отшвырнув горничную, которая повалилась на пол, он бросился по коридору прочь. Та, еле сдерживая рыдания, поднялась. Анастасия вышла из каморки и незаметно приблизилась к ней. Заметив ее, девушка охнула и принялась твердить, что ничего не слышала.
– Марина, все в порядке, все в порядке! – произнесла с улыбкой Настя, чувствуя, как в душе у нее поднимается буря. Как Эдик смеет так обращаться с ее обслуживающим персоналом – будто он барин екатерининских времен! – Я знаю, что вы не сделали ничего плохого. Поэтому вы в этом месяце получите премию – вторую зарплату. И две оплачиваемые дополнительные недели отпуска. Думаю, вам их лучше сейчас и взять.
После того как девица, повеселев и благодаря ее, исчезла, Анастасия вернулась по коридору к холлу – и заметила Эдика, беседовавшего с кем-то из обслуги. Разговаривать с мужем не входило в ее планы. Настя проследовала к себе в апартаменты. Перед большим зеркалом она привела себя в порядок, скинула запачканный землей пиджак и сбросила грязные туфли.
Она приводила в порядок прическу, когда дверь раскрылась и на пороге возник сияющий Эдик. Да, прежний Эдик – тот, которым он был всегда. Всегда – для нее. А предыдущий, видимо, реальный Эдик, жестокий, грубый и невесть с кем невесть что замышляющий против нее, исчез. Вернее, притаился под личиной целлулоидного ловеласа.
– Настюша, а что же ты мне не сообщила, что вернешься сегодня раньше? – спросил он, мурлыкая и, подобно леопарду, подбираясь к ней.
Меньше всего Анастасии хотелось что-то объяснять, однако оказаться в объятиях мужа – да прямо сейчас! – не хотелось и вовсе.
– Конференцию отменили, а у меня голова разболелась, вот и решила вернуться домой… – произнесла она, внезапно чувствуя, что голова у нее в самом деле начинает трещать.