– Да, но не забывай, что я за рулем. Да и голова что-то немного побаливает…
Она обманывала – голова у нее не болела, однако ей хотелось, чтобы Эдик так считал. Тот нежно притянул ее к себе, поцеловал и вдохнул аромат ее волос.
– Я ведь тебе сказал, что изнывал по тебе! – прошептал он ей на ухо. – Ты сегодня утром так распалила меня… Знаешь, что я подумал?
Она стал говорить ей непристойности, от которых она раньше просто таяла. Но в этот раз она стояла, слушала эти скабрезные замечания и размышляла о том, скольким простушкам он нашептывал то же самое. Ее так и подмывало огорошить его вопросом: «Дорогой, а это ты убил свою жену-ювелиршу?»
– А когда мы это завершим, я на руках отнесу тебя в ванну, заполненную душистой пеной, и…
Супруг вдруг смолк и куда-то уставился. Анастасия посмотрела в том же направлении и заметила небольшую процессию, во главе которой шествовала облаченная в золоченое платье платиновая блондинка с удивительно ровным лицом. Шею блондинки обвивали крупные жемчужины, а руки были обтянуты золотистого цвета перчатками, на пальцах сверкали перстни.
Дама была одета очень богато и безвкусно, но к этому в столичном бомонде привыкать не приходилось. Ее свиту составляли женственный юноша, державший болонку, высокий небритый тип в солнцезащитных очках, исполнявший роль то ли телохранителя, то ли секс-раба, и невысокая полная особа, облаченная во все черное.
Лицо самой дамы было Анастасии знакомо. Это была Изольда Игоревна Меттерних, писательница, продюсер и художница, а по совместительству – жена Эдика.
– Что за нелепая старуха! – произнесла со смешком Настя. – Лицо как у мумии из третьесортного фильма ужасов. Нельзя же до такой степени перекроить собственную физиономию! И сколько литров ботокса она себе в лоб вкачала?
Эдик чуть нахмурился, а потом произнес, становясь к процессии спиной и загораживая Настю:
– Ах, вот и аукцион скоро начнется! Ты ведь одна из организаторов, наверное, тебе надо пройти на сцену…
Анастасия отмахнулась:
– Да нет, я только внесла свою мзду и подписала в числе прочих приглашение. На сцене мне делать нечего. И все же, кто эта особа?! Отойди, милый, ты мне ее загораживаешь!
Она прошла вперед, увлекая за собой Эдика, которому сложившаяся ситуация была явно неприятна. Зато Анастасия вовсю наслаждалась ею.
Настя встала так, чтобы шествовавшая по залу Изольда никак не могла миновать ее. Эдик с паникой в голосе произнес:
– Настя, ну к чему эта клоунада? Ну, переборщил человек с пластическими операциями и ботоксом, мы же не в зверинце, чтобы глазеть на него!