— Простите мне мои грехи, отец, я собираюсь согрешить.
— Мы позаботимся об этом, сын мой, — раздался хрипловатый ирландский говорок из-за другой стороны решетки. В голосе слышалась такая уверенность, что Ребус чуть ли не улыбнулся.
Но он только сказал:
— Я ведь даже не католик.
— Уверен, что это так. Но вы христианин?
— Наверное. Прежде я ходил в церковь.
— Вы верующий?
— Я не могу не верить. — Он не сказал ничего о том, сколько усилий он прилагал, чтобы верить.
— Тогда скажите, что вас мучит?
— Некто угрожает мне, моим друзьям и семье.
— И вы ходили в полицию?
— Я сам и есть полиция.
— Понятно. И теперь вы подумываете о том, чтобы самому совершить правосудие, как об этом говорят в кино.
— Как вы догадались?
— Вы не первый полицейский, приходящий ко мне в исповедальню. В полиции осталось еще несколько католиков. — (Теперь Ребус все же улыбнулся.) — И что же вы собираетесь делать?
— У меня есть пистолет.
Послышался глубокий вдох.
— Вот это уже серьезно. О да, серьезно. Но вы должны понимать, что если вы воспользуетесь своим пистолетом, то сами превратитесь в одного из тех, кого презираете. Вы станете одним из них. — Священнику каким-то образом удалось прошипеть последнее слово.
— И что? — спросил Ребус.
— А это уж вы спросите у себя. Сможете вы прожить остаток жизни с этими воспоминаниями и чувством вины? — Голос замолк. — Я знаю, чту думаете вы, кальвинисты. Вы думаете, что обречены с самого начала, так что можно устроить небольшой адок и до попадания в ад. Но я говорю об этой жизни, а не о следующей. Вы перед смертью хотите жить в чистилище?
— Нет.
— Вы были бы последним идиотом, если бы сказали иначе. Привяжите пистолет к камню и бросьте в залив — там его место.
— Спасибо, святой отец.
— Не за что. И еще, сын мой.
— Да, святой отец?
— Приходите снова — поговорим. Я бы хотел знать, какие мысли у вас, у протестантов, бродят в голове. Это даст мне пищу для размышлений, когда нечего смотреть по телевизору.
Ребус недолго оставался на Горги-роуд. Они так никуда и не продвинулись. Отснятые к этому моменту пленки были проявлены, некоторые из мелькавших там лиц опознаны. Опознанные оказались мелкой рыбешкой: уже отсидевшие свое преступники или ребята из молодых да ранних. Вернее, они были даже не рыбешкой — мальками, которые жмутся к уголку пруда. Флауэру повезло не больше, что вполне устраивало Ребуса, который никак не мог дождаться, когда же Флауэр предъявит иск на возмещение расходов. Всех этих бесконечных выпивок…
Разговор со священником придал ему бодрости, правда он только теперь понял, что святой отец так и не узнал его имени. С другой стороны, так ведь и было задумано. Анонимные грешники. Может быть, он даже когда-нибудь откликнется на призыв священника и вернется. А сегодня он поедет на берег и избавится от пистолета. Эта затея с самого начала была безумной. В некотором смысле вполне достаточно было уже одной покупки. Он, так или иначе, все равно никогда бы им не воспользовался, разве нет?