— Пока да.
— И никакой истории?
Ребус отрицательно покачал головой:
— Ничего такого, за что вас могли бы привлечь к суду за клевету.
— Я бы это пережила, если история достаточно хороша.
— Она недостаточно хороша. Пока.
Она приступила к операции сбора подливки треугольничком хлеба с маслом.
— Позвольте, я спрошу напрямую: вы по собственному почину расследуете пожар пятилетней давности?
Пожар, в результате которого один человек превратился в горького пьяницу, а другой встал на путь исправления. Но он в ответ только кивнул.
— А какое отношение к этому имеет Гибсон?
— Строго между нами: он был там в ту ночь. Но его не включили в список людей, которые находились тем вечером в отеле.
— Папаша Гибсон дергал за веревочки?
— Возможно.
— Ну так это уже история.
— Мне нечем ее подтвердить. — Он солгал: всегда можно было обратиться к Вандерхайду, но он не хотел говорить ей об этом. Не хотел, чтобы у нее возникали всякие мысли. Но судя по тому, как она смотрела на него, всякие мысли ей как раз и приходили в голову. И в немалом количестве.
— Нечем?
— Нечем, — повторил он.
— Не знаю, поможет ли вам это. — Она расстегнула плащ и вытащила из-под него папку, которая была засунута спереди под пояс ее модных джинсов.
Он взял папку, оглядел кафе. Никто, казалось, не обращал на них внимания.
— Мы с вами как в шпионском фильме, — сказал он.
Она пожала плечами:
— Ух, сколько я их видела!
Ребус открыл папку. Названия не было, но внутри обнаружились вырезки из газет и неопубликованные истории про Ангуса Гибсона.
— Это только за последние пять лет. Тут немного. В основном благотворительная деятельность, пожертвования. Немного об улучшении имиджа пивоваренного бизнеса и повышении прибылей.
Он просмотрел материалы — ничего интересного.
— Я надеялся найти что-нибудь относящееся ко времени сразу после пожара.
Мейри кивнула:
— Да, вы сказали об этом по телефону. Поэтому я поговорила с несколькими людьми, включая заместителя главного редактора. Он мне сказал, что Гибсон лег в психиатрическую больницу. «Нервный срыв» — таково было его слово.
— Были его слова, — поправил ее Ребус.
— Ну, это как сказать, — загадочно возразила она. А потом добавила: — Он пролежал там чуть ли не три месяца. Ничего в газеты не просочилось — папаша постарался. Выйдя из больницы, Ангус начал работать в бизнесе и стал творителем блага.
— Разве не благотворителем?
Она улыбнулась:
— Ну, это как сказать. — Потом, имея в виду папку: — Тут всего ничего, да? — (Ребус подтверждающе покачал головой.) — Я тоже так думала. Но это все, что есть.
— А ваш замглавного — он точно знает, когда Гибсон лег в больницу?