Она хмыкнула:
— Я рада, что ты это понимаешь. — Мириам прищурилась и продолжала: — Я хочу, чтобы ты дал мне слово, избавиться от этой скверной девицы как можно скорее. Мы оба знаем, что ты в состоянии сделать это.
Марк засопел:
— Но ты должна знать, что я никому не позволю указывать мне. Ни тебе, ни Лэйкен Мерфи. Ты просто должна верить, что я улажу это дело так, как сочту нужным.
Его тетя потратила еще минут десять на увещевания и ворчание, прежде чем поняла, что Марк останется при своем мнении.
Закрыв за ней дверь, Марк еще немного постоял в холле. И вдруг расхохотался. Он вспомнил, как исказилось лицо тети, когда его непрошенная гостья спросила: «Чем занимаетесь вы?»
Лэйкен Мерфи могла быть ноющей занозой у него в боку, но он должен признать, что ему давно не было так весело в обществе его дяди и тети.
— Он такой упрямый, — сказала Тесс.
Был понедельник. Марк находился на утренней встрече, и в течение ближайшего часа его не ждали.
Лэйкен, присевшая на край стола секретарши, подалась вперед, чтобы отломить еще один кусочек шоколадки, лежавшей посередине.
— Конечно, он мой шеф, и я должна быть к нему снисходительнее, — продолжала Тесс. —
И когда дело касается работы, нет никого более снисходительного, чем я.
— Ну-ну-ну. Тебе не нужно убеждать меня. С первой минуты нашего знакомства я знала, что ты преданная секретарша.
— Но он такой холодный, Лэйк. — Она помолчала, глядя ей через плечо, чтобы убедиться, что шеф по-прежнему не появился. — Знаешь, как его чаще всего называют? Не батраки вроде меня, а другие архитекторы? Они зовут его: Ледяной. Он только что порвал отношения с очередной подружкой, и бедная женщина звонит сюда по несколько раз в день, упрашивая меня соединить ее с ним. Но ты думаешь, Его Величество соблаговоляет говорить с ней? Ни в коем случае. Мне приходится отвечать ей, что его нет или у него совещание. Но, честное слово, боли в ее голосе достаточно, чтобы надорвать душу.
Нахмурившись, она отломила кусок шоколадки.
— Хотелось бы мне иметь достаточно мужества, чтобы сказать ей, что она напрасно тратит свое время. Если уж он решил завязать, значит все. Конец. Чао-какао.
Лэйкен слизала шоколад со своих пальцев.
— И много у него связей?
Ее собеседница закатила глаза:
— Ты не поверишь, сколько так называемых здравомыслящих женщин вешается на него. Но ни одной не удалось продержаться дольше трех-четырех месяцев.
Это сообщение не удивило Лэйкен. Она слишком хорошо изучила циничный блеск этих темных глаз. Нужно быть исключительной женщиной, чтобы остановить его внимание.