— Ты что, всем показываешь мою фотографию?
— Конечно! Всем своим друзьям и деловым знакомым мужского пола, обязательно! Должен же я похвастаться, какая красивая у меня невеста! Так что ты не возражаешь против присутствия в квартире моего друга?
— Это же твоя квартира.
— Вот и отлично. Я уверен — вы быстро понравитесь друг другу. И он составит тебе компанию, если мне вдруг придется куда-то уезжать.
— Тебе нужно уехать?
— Да, возможно, временно в Германию, чтобы проверить кое-какие контракты. Кстати, у тебя есть загранпаспорт?
— Зачем?
— Я возьму тебя с собой в Германию! Если ты к тому времени приедешь.
— Куда?
— Ко мне!
Он говорил так, словно мой приезд был делом решенным. Словно не о чем было больше говорить.
А потом было утро. Обычное летнее утро. Позади было безумие. Позади — телефонные провода. И врывающаяся в распахнутые окна ранняя утренняя свежесть, от которой хотелось петь и плясать. И телевизор, включенный в комнате, под который я одевалась на работу.
— В эфире — горячие новости! Все события нашего города! Только что мы получили экстренное сообщение. Мы прерываемся, чтобы срочно его передать. Час назад двумя выстрелами в грудь на пороге собственного дома по улице… был убит крупный предприниматель… бизнесмен… известный промышленник… генеральный директор закрытого акционерного общества… генеральный директор бывшего завода полимеров… владелец этого крупного завода… владелец… крупного… завода… занимающийся развитием отечественного производства… занимающийся развитием производства… человек, очень известный в городе… ему принадлежала сеть магазинов в центре города… убийца подстерег его в момент… когда…. Когда… бизнесмен …садился за руль… Леонид Валерьевич Юрков… Юрков… Юрков… слушайте нашу службу новостей… мы будем держать вас в курсе событий… оставайтесь с нами…
— Нет! Нет!!! НЕТ!!!
— Лена!.. Лена… прекрати… Леночка… очнись…
— Нет! ЭТО НЕ ПРАВДА! ЕГО НЕ МОГЛИ УБИТЬ! Нет! Нет!
— Леночка… успокойся… кто знает, что она услышала? Ты куда? Лена! Одень туфли! Куда на улицу босяком! Лена! Туфли одень!
И небо, огромное, бесконечное небо, похожее на плачущий глаз или на раскрытую рану. Есть особенно страшная характеристика человеческого горя, когда не существует слез… Как была, в халате, без туфель, босяком я неслась по залитому ослепительным солнцем летнему городу. Кто-то возмущался, кто-то кричал мне вслед. Я не чувствовала под собой ног, я не чувствовала, что раню босые ноги… Это меня убили. Меня убили. Двумя выстрелами в грудь.
Это я, окровавленная, лежала возле мерседеса представительского класса. Это была единственная ночь — ночь, обреченная на то, чтобы не было повторений.