Когда я вернулась, Димы не было дома. Я приняла ванну и легла спать. Телефонный звонок разбудил меня в два часа дня. Незнакомый мужской голос попросил к телефону Марину Гордеенко. Я ответила, что это я. Голос принадлежал полицейскому — так и оставшемуся для меня безымянным…. Он сказал:
— Вам что-то говорит имя Александр Вильский?
— Да, конечно! Это мой близкий друг. Что-то случилось?
— Когда вы видели своего друг в последний раз?
— Да мы с ним только расстались — около шести утра! Он уезжает навсегда из России, вчера устраивал прощальную вечеринку для друзей. Я была там и задержалась до утра. А что произошло?
— Ваш друг… У нас есть все основания полагать, что он покончил с собой.
— Что?!
— Сегодня около шести утра.
Услышанное не укладывалось в голове. Я не понимала, что происходит.
— Вы не могли бы приехать в полицию (назвал адрес)?
— Да, конечно. Но… ошибки быть не может?
— Тело вашего друга сегодня утром обнаружили соседи. Они увидели открытую дверь, вошли… Вызвали полицию. Он оставил прощальную записку, так что криминального аспекта в его смерти нет.
— Что было в записке?
— Стихотворение. Посвященное вам. Строчки о том, что он решил уйти из этого мира. То есть покончить с собой.
— Как он это сделал?
— Отравился. Бросил яд в бокал с шампанским и выпил. Это были самодельные быстрорастворимые таблетки с ядом. Кстати, на столе было найдено два бокала.
— Из второго пила я.
— Жду вас. Постарайтесь приехать побыстрее. Мне дело нужно закрывать.
Димка стоял в дверях и испуганно смотрел на меня.
— Ри, что случилось? Что…
— Алик умер. Сегодня утром покончил с собой.
— О Господи… Ри… — у Димки подкосились ноги и он рухнул на стул, — но как же это… ты же его видела…
— Как и все остальные гости. Я задержалась потому, что попросила переписать мне стихотворение. Потом мы пили шампанское, разговаривали… Он закрыл за мной дверь…
— Как он это сделал?
— Яд.
— А откуда известно, что это самоубийство?
— Оставил предсмертную записку. Дима, меня просили приехать. Кроме меня, у Алика больше никого нет. Родители его умерли, а семьи никогда не было. Наверное, мне придется заняться его похоронами и…
— Я тебя отвезу, — Дима решительно поднялся с места, — в такой тяжелый момент я должен быть рядом с тобой. Успокойся. И ни о чем не думай. Мы должны ехать.
Свет отражался от белых плит пола морга. В первые минуты запах формальдегида бил в лицо. Но потом — были только белые плитки пола. И металлические закрытые стеллажи вместо стен. Всхлипнув, я уткнулась в плечо Димы. Он вздрогнул всем телом и отвернул лицо. Пожилой следователь поправил на носу очки: