Мила еще раз проверила узлы, потому что горнолыжница выглядела мельче и тоньше, чем она, после чего повесила свой собственный канат на шею, поплевала на руки и проделала тот же самый трюк, что и Ася.
Она встала на четвереньки и, держась за веревку, стала пятиться назад. Несмотря на высоту, особого чувства страха она не испытывала — так, легкое волнение. Сползать вниз оказалось нетрудно. «Хорошо, что не надо будет подниматься обратно», — подумала Мила. Перед тем как выйти на дело, она открыла свою балконную дверь и рассчитывала именно через нее вернуться в квартиру. Балкон пятого этажа, балкон четвертого, а вот и ее цель.
Спустившись до нужного уровня, Мила с огромным удивлением обнаружила, что на «ее» балконе стоит горнолыжница Ася с удивленно выпученными глазами.
— Вы куда? — спросила она шепотом.
— Сюда, — тоже шепотом ответила Мила.
— Разве вы здесь живете? — в голосе Аси слышалось подозрение.
— Не живу, — согласилась Мила, перекидывая одну ногу через перила. — Но и вы здесь тоже не живете.
— Откуда вы знаете? — попыталась изобразить возмущение Ася.
— Оттуда, что я живу этажом ниже.
— Вот и полезайте туда.
— Не для этого я рисковала своей шеей.
— А для чего же?
— Мне надо подслушать, о чем там говорят, — подбородком показала Мила на балконную дверь квартиры Константина.
— Какое странное совладение. Мне тоже надо подслушать то же самое, — пробормотала Ася.
— Тогда давайте перестанем выяснять отношения и примемся за дело. Никто не останется внакладе. А если мы начнем ругаться, нас тут же разоблачат.
— Ладно, — неохотно согласилась та. — А вы уверены, что мы что-нибудь расслышим?
— Если вы перестанете трещать, то, безусловно, расслышим. Видите, форточка открыта. А занавески задернуты. Они нас не увидят.
— Наверное, Борис курит, — сказала Ася. — Он всегда открывает форточку, когда собирается дымить.
Мила ничего на это не ответила, а попыталась занять самую выгодную позицию — прямо под этой самой открытой форточкой. До них и прежде доносились мужские голоса, только дамы к ним не прислушивались, занятые собственными разборками. Теперь, когда они затихли, разговор в комнате стал слышен отчетливо.
— Все это превратилось в фарс! — гневно произнес голос, стопроцентно принадлежавший Константину. — В черную комедию, где все до невозможности глупо, только героев убивают на самом деле.
— Да уж, Лютикова оказалась крепким орешком. Чего только с ней не произошло! — ответил Борис. — А она все равно не рассказала тебе о наркотиках.
Мила была так изумлена, что даже раскрыла рот. Не меньше ее была изумлена и Ася. Она тоже раскрыла рот, потому что до сих пор даже мысли не допускала, что ее мужа волнуют не любовные, а криминальные дела.