Проходя мимо стола, Ольга на секунду остановилась. Ее внимание привлек стандартный лист бумаги, исписанный весело взбрыкивающими буквами. Приподняв бровь, она прочитала название: «Двое в многоэтажке». Далее следовало слово «Врез» и фраза: «Семь лет они жили на одной лестничной площадке, но никогда не смотрели друг другу в глаза, даже в лифте». Ольга фыркнула и небрежно стряхнула на лист пепел с сигареты, которую держала в руке.
— Милка! — громко сказала она. — Немедленно просыпайся.
— Ну что опять? — проскулила та, отворачиваясь к стене. — Зачем я тебе понадобилась в такую рань?
— С тобой срочно хочет пообщаться жена твоего прежнего любовника.
— Прежнего любовника? — пробормотала Мила уже значительно менее противным тоном. — И как она меня нашла?
— Ничего удивительного, дорогая! — хмыкнула Ольга. — Тут живут твои мама и папа. Логично было поискать тебя у них.
— Я могла быть где угодно, — пробормотала Мила, с кряхтеньем принимая сидячее положение. — А зачем я ей сдалась? Черт, и какого любовника?
— Хлюпова, разумеется. Разве у тебя до Гуркина был еще какой-нибудь любовник?
— Вот гадство! Что ты ей сказала?
— Сказала, чтобы перезвонила попозже. Минут через пятнадцать. Учитывая твою бойкость, ты, возможно, даже успеешь почистить зубы.
Мила завозилась в постели.
— Она не призналась, чего хочет? Мы ведь, черт побери, незнакомы. Как она представилась?
— Снежаной. — Ольга пожала плечами и, понизив голос, добавила:
— Несла какую-то галиматью про Мексику.
— Да? — заинтересовалась Мила, приглаживая волосы пятерней. — А поподробнее?
— Ну… Она сказала, будто бы Толик Хлюпов умер.
Мила некоторое время молча смотрела на сестру, потом ее зеленые глаза гневно сверкнули.
— Ольга, ты в своем уме?! — воскликнула она, отбрасывая одеяло. — Что значит — умер?
— Я вот тоже удивилась. Но она настаивала. Она, знаешь, была чертовски серьезна.
— Но при чем здесь я? — кипятилась Мила.
— Не знаю, не знаю… — пробормотала Ольга и, потянувшись в сторону импровизированной пепельницы, постучала острым ногтем по сигарете.
— Ты засыпала пеплом мой черновик! — мгновенно обвинила ее Мила. — Ни стыда ни совести.
— У тебя все равно не возьмут опус с таким ужасным названием.
— Еще как возьмут, — пообещала Мила. — Если ты, конечно, окончательно не загадишь плоды моих ночных раздумий.
В соседней комнате телефон издал несколько требовательных восклицаний.
— О! — сказала Ольга, воздев палец. — Уверена, мадам Хлюпова рассчитывает на то, что ты уже ополоснула морду и сделала пару приседаний.
Мила выпрыгнула из постели и быстро-быстро прошлепала босыми ногами по паркету.