— Ну, с нами это не совсем так.
— Так, а как же иначе? Дэвид сказал, что любит тебя.
— С какой стати ему говорить тебе подобные вещи?
— Потому что так оно и есть, как мне кажется. А почему это тебя так задело? — спросил он.
— Потому что лично мне он пока ничего не сказал, вот почему!
— Но, дочка, а зачем, по-твоему, он сюда приехал? Аннемари не нашлась, что ответить.
— Вчера он признался, что приехал потому, что любит тебя. Рассказал, что ты бросила его в Харане, сбежала, не сказав ни слова. Просто внезапно взяла билет на самолет и вернулась домой. Даже не дала ему никакой возможности высказать все, что было у него на душе.
— Это я-то?! Пап, он же болтал и ел мороженое с этой Карен! — выпалила Аннемари и тотчас поняла, как по-дурацки это звучит. Когда же она наконец осмелилась поднять на отца взгляд, то увидела, что тот улыбается, что называется, от уха до уха.
— Мороженое, говоришь? — наконец произнес он и вновь расплылся в улыбке. Они оба расхохотались.
— Пап, ну как тебе объяснить? Отец протянул к ней руки.
— А я и не жду от тебя никаких объяснений. Не хочешь — не надо. А вот отцовский совет я все же тебе дам.
— Пап, — запротестовала было Аннемари — ей меньше всего сейчас хотелось получать чьи-то советы.
— Поступай так, как считаешь нужным, — если уверена, что это сделает тебя счастливой. И не слушай, что тебе станут советовать люди. Поверь, уж я-то знаю, что говорю. Ведь когда-то и про меня говорили — в том числе и Наоми, и Руби, — что такой человек не пара твоей матери. Мол, загублю ей жизнь. Но она не стала слушать эти досужие разговоры и попытала счастья со мной. Даже если она впоследствии и раскаивалась, я ничего об этом не знаю. Мне она ни словечка не говорила. Дочка, окажи мне услугу.
— Какую?
— Сегодня вечером я должен помогать церкви продавать закуски на Празднике скрипачей. Будь добра, пойди вместо меня.
— Не могу, пап, — ответила Аннемари. Ей хотелось быть там, где ее легко мог найти Дэвид — дома или в ресторане.
— Очень тебя прошу. У меня неожиданно разыгрался артрит. А там все поменяли, и я теперь должен весь вечер торчать в палатке с двумя особами, от которых у меня вечно болит голова. Да и Дэвид твой вряд ли сунет сюда нос сегодня. Небось до сих пор злится. Ведь он ревнует тебя, дочка. Ты хоть заметила, как бросилась защищать Рассела?
— Я не защищала Рассела!
— Со стороны-то видней! Ты лучше подожди, пока он не остынет, а тем временем помоги мне продавать крекеры. А я закрою ресторан да посижу на крыльце — погрею свои старые кости и поболтаю с котом. А музыка мне будет слышна и отсюда.