Он вышел в спальню и тут увидел, что в дверях стоит Фиона.
— Колли, дорогой, — пробормотала она, глядя на флакончики и тюбики, которые он держал в руках. — Занимаешься уборкой туалета?
— Я думал, ты у парикмахера, — пробормотал Колин.
— Решила, что лучше побыть с любимым человеком, — сказала Фиона и сделала попытку обнять его.
— Ради Бога! — Колин брезгливо отпрянул. — Я уже принял решение, окончательно и бесповоротно.
— Но принял его, как мне кажется, слишком поспешно, — заметила Фиона. — Пять лет брака — и вдруг в одно прекрасное утро сбегаешь, точно королевская гончая, преследующая кролика! И потом, я купила тебе такой славненький подарочек… — И Фиона сунула ему в руку небольшой, обвязанный ленточкой пакетик. — Разверни. Ну пожалуйста!..
Колин точно во сне сорвал с пакетика серебряную ленточку, развернул тоненькую белую бумагу и увидел вересковую трубку. На ручке было выгравировано: «От Фионы с любовью».
— Очень симпатичная… — пробормотал Колин.
— И дополнит твою коллекцию трубок.
— Да, думаю, да.
— Будешь держать ее во рту и…
— И попыхивать, — торопливо вставил Колин.
— Что угодно, милый, что угодно.
— Знаешь, Фиона, прошлого уже не вернуть, — тихо сказал Колин и положил трубку на тумбочку. — Как говорил Алан Бейтс Джулии Кристи в фильме «Меж двух огней»: «Прошлое — это чужая неведомая планета».
— А помнишь, как Джулия Кристи говорит Уоррену Битти в «Шампуне»: «Кто, по-твоему, главный в мире придурок и членосос?»? — возразила Фиона и вызывающе усмехнулась.
— Но, Фиона, мы же не занимались любовью целый год!
— Забудь об этом, дорогой, — парировала она. — Это в прошлом. Отныне у нас все будет по-другому.
— Как я могу забыть все унижения, свое отчаяние при каждом очередном отказе? Из-за тебя я чувствовал себя похотливым и жалким отвергнутым подростком!
— Но, Колли, дорогой, повторяю, все это в прошлом! Верь мне!
— Верить тебе? Да лучше бы я тебя трахал, а не верил! И это разрешило бы все проблемы.
— Никаких проблем больше нет, котик мой, — проворковала Фиона и спустила с плеча бретельку довольно бесформенного платья в цветочек. — Иди ко мне, люби меня, возьми меня!..
— Фиона! — взвыл Колин. — Прекрати сейчас же! И не трогай это свое дурацкое платье, которое впору носить только школьницам! Ты выглядишь в нем точь-в-точь как обуреваемая страстью Ширли Темпл.
— Вот как! — холодно ответила она и расстегнула пуговку. Платье упало на пол к ее ногам. Фиона стояла перед ним в чем мать родила. Колин лишился дара речи. Ему бросала вызов женщина, отвергнутая жена, блестящая актриса, в то время как сам он жаждал и вожделел телом вкрадчивую дешевую голливудскую шлюшку… Как же все это глупо и унизительно!