— Желаете, чтобы я решил для вас эту проблему? — спросил Ларс.
И вот они вдвоем удалились в фургон-гримерную, где Ларс сначала тщательно подстриг чрезмерно разросшийся «кустик» Карен, а потом перекрасил то, что осталось, в светло-золотистый цвет. Созерцая в зеркале плоды его трудов, Карен испытала примерно то же ощущение, которое охватывает женщину после посещения модного парикмахера, который содрал с нее за стрижку пять сотен баксов. В тот же день ее сняли крупным планом и в полный рост.
— Вы гений! — сказала она Ларсу и поцеловала его.
— Да чего там, пустяки! — скромно отмахнулся он.
— Обещайте, что будете моим парикмахером до конца жизни.
— Дорогая, — ответил он, — я готов стричь, расчесывать, красить и сушить ваши волосики в любое время. Только не просите меня целовать вас в это место.
И они очень подружились с того самого дня, но Карен понадобилось почти пять лет на то, чтобы переиграть роли старлеток с голыми сиськами в бесконечных порнофильмах и превратиться в кинозвезду, снимающуюся в главных ролях в серьезных картинах, съемки которых обходились не меньше чем в тридцать миллионов долларов. По мере того как поднималась она, в буквальном и фигуральном смысле поднимался и Ларс, перейдя от обработки лобковой растительности к обесцвечиванию корней волос, растущих у нее на голове.
И это было непросто, ох, как непросто! Осознав, что «Плейбой после захода солнца» есть не что иное, как версия «Мисс Рейнгольд» эпохи девяностых, Карен решила всерьез заняться карьерой и стать настоящей драматической актрисой. Один приятель устроил ей прослушивание в западном филиале Актерской студии[2], и у Карен голова шла кругом при одной мысли о том, что она, возможно, будет учиться там, где Брандо, Ньюмен и Пачино оттачивали и совершенствовали свое мастерство.
Для прослушивания она выбрала монолог Мэгги из первого акта «Кошки на раскаленной крыше»[3]. В той сцене, где она входит в спальню в одной комбинации и, стягивая чулки, сетует по поводу «пошляков и чудовищ, не признающих ухаживания» и «горячих, намазанных маслом бисквитов». Карен даже купила кассету с киноверсией спектакля и с трепетом неофитки изучала игру Элизабет Тейлор. Затем она записала монолог Тейлор на магнитофон и непрерывно слушала эту запись по плейеру, занимаясь в гимнастическом зале и повторяя слово за словом. При этом она пыталась скопировать и даже превзойти трепетную сексуальную дрожь, что слышалась в голосе великой актрисы. А изучая ее мимику, ставила рядом с телевизором и копировала малейшее движение, то и дело косясь на экран.