— О Бог мой! — воскликнул Тед и страшно покраснел. — Вы правы, друг мой. Знаете, я вечно хватаю со стола ручки, чисто автоматически. Наверное, это профессиональное…
— Ах, оставьте ее себе, — сказала Мелисса. — На память об этом замечательном интервью.
— Не смею даже мечтать, — сказал Тед, вынул ручку из внутреннего кармана и протянул Лори. — Примите мои извинения.
— Пустяки! — ответила та. — Я бы наверняка не заметила пропажи.
— Что вы, как можно, такая прелестная вещица… — пробормотал Тед. — И потом, мне вовсе не хотелось бы, чтоб вы приняли меня за клептомана!
«Бог ты мой, едва не влип!» — размышлял Тед, затягиваясь косячком. Он ехал к дому Фионы в Санта-Монике. Прежде его никогда не ловили с поличным, и, вспоминая и анализируя произошедшее, он испытывал странное возбуждение с примесью стыда, как во время мастурбации… Впрочем, ладно, хрен с ней, с этой ручкой, в конце концов решил он. Возможно, в доме Фионы Ковингтон удастся прикарманить что-нибудь стоящее.
— Восхищаемся переплетенными сонетами Одена, да? — спросила Фиона, входя из кухни в гостиную со свежезаваренным чаем.
Тед так и подпрыгнул, потому что всего несколько секунд назад собирался сунуть рукопись себе в папку.
— Просто обожаю его стихи, — сказал он и положил сонеты на книжную полку.
— О да, — заметила Фиона, подавая ему чашечку. — «Мы должны любить друг друга или умереть». Вам два кусочка сахара или один? Или заменитель?
— Заменитель, — ответил Тед, восхищенный способностью Фионы с легкостью перескакивать с предмета на предмет — от великой поэзии XX века к искусственному заменителю сахара. — К слову, о любви, — продолжил он, высыпав в чашку не меньше трех пакетиков заменителя. — Боюсь, мне придется задать трудный и неприятный для вас вопрос… О взаимоотношениях с Колином.
— О да, — вздохнула Фиона.
— Ну, после того, как он был арестован за непристойное поведение с этой Карен Кролл и все такое прочее… — сказал Тед, подыскивая какое-нибудь выразительное сравнение, способное потрафить вкусам Фионы.
— Могу лишь снова процитировать Одена, — ответила та и, поставив чашку на стол, уставилась на Теда немигающим взором. — «Никто не может быть мне судьей в этом мире подчас самых грязных мыслей…»
— Да, понимаю… — протянул Тед и прилежно записал цитату в блокнот, задаваясь вопросом, что же она, черт возьми, означает.
На самом деле не означала она ровным счетом ничего. Фиона сама придумала ее, что называется, на ходу. За последние несколько недель она сделала важное открытие: хочешь заткнуть рот въедливым и нахальным журналистам — подкинь им какую-нибудь туманную, изысканную фальшивую цитату. Пусть поломают головы. Пусть запишут, а потом сразу же свернут на другую тему, потому как никому не хочется показывать свое невежество. И всякий раз срабатывало это безотказно.