Кстати, записка была написана по-английски. Галка подумала, это из-за того, что Алиса хотела проинформировать о своих мотивах в первую очередь Гарри. Милиция тоже не увидела ничего удивительного в английском тексте. Ведь Алиса приехала из Америки. Чего ж тут еще обсуждать?
Эта шляпа на палубе. Она так и стояла у Алисы перед глазами, будто она сама была на теплоходе и видела ее. Слишком мелодраматическая деталь, чтобы она ей поверила. За ее сестрой охотились. И та не придумала ничего лучше, чем внушить своим врагам, что дело закрыто и убивать уже некого. «Но убийцы, похоже, этого так и не узнают, — пробормотала Алиса. — В команде произошла замена, и в игру вступила некая Алиса Соболева — полная дура, которая вместо того, чтобы в двух словах прояснить ситуацию и уехать домой, предпочла остаться и посмотреть, что из этого получится».
По мнению Алисы, мама не таила в своей душе ни боли, ни раскаянья. Но ведь если она по той или иной причине потеряла вторую малышку, не могла же она никогда не думать и не вздыхать о ней? Нет, все это более чем странно. Особенно удивительно было то, что обеих девочек назвали одинаково. Может быть, родители с самого начала знали, что они никогда не встретятся? Что им предстоит жить в разных странах, и одна из них будет Элис, а другая Алиса?
Сдерживая нетерпение, она вернулась в кабинет и снова принялась рыться в бумагах, надеясь отыскать хоть что-нибудь, что могло бы немедленно утолить ее нетерпеливое желание узнать истину. Ничего не обнаружив, она откинулась на спинку вращающегося кресла и, подняв глаза вверх, окаменела. На верхней полке секретера стояла большая фотография в великолепной кожаной рамке, фотография явно старая. На ней были сняты мужчина и женщина, склонившие головы друг к другу. Они оба улыбались и выглядели необыкновенно счастливыми. Мужчине, на взгляд, было около сорока, а женщина казалась совсем молоденькой. Ее глаза, изгиб губ, линия подбородка — все говорило о том, что Татьяна Соболева была не родной матерью Алисы.
«Господи, я слишком похожа на эту женщину, чтобы сомневаться». Вот ее настоящая мать — улыбается со старого снимка. Улыбается одной своей дочке, не ей. «А как же я? А я?!» — кричало все внутри Алисы. Мужчина на снимке казался очень счастливым. Родители. Ее родители? Это было тяжелым потрясением. Алисе стало так жаль себя!
Она начала трясти снимок перед собой, как трясут за плечи человека, когда хотят добиться от него немедленного ответа: «Почему вы выкинули меня из своей жизни, папа и мама?» Прошло немало времени, прежде чем она успокоилась. Что толку в бесцельных измышлениях? Ей нужны факты. Заявить о том, что она не Элис Хэммерсмит — самое глупое из того, что только можно придумать. Ее появления тут никто не ждал и вряд ли кто ему обрадуется. Сестра долго занимала место, которое они должны были разделить на двоих, ничего не случится, если Алиса теперь немножко побудет здесь под ее именем. Конечно, ей придется нелегко, но она готова на что угодно, лишь бы узнать, с какой стати ее лишили семьи и кто несет за это ответственность.