Лена, конечно, как всегда опомнилась первой и подошла ко мне так близко,
что до неё можно было дотронуться рукой; я же стоял, по-прежнему парализованный её близостью, но уже сознавая свой паралич, длившийся лет двести, а может, лишь одну человеческую жизнь, а может, лишь столико, чтобы сосчитать до восьми, не знаю, во всяком случае до тех пор, пока мне не удалось
составить первую фразу — конечно же, не из тех, что я придумывал по ночам,
что роились, как винные мушки над бутылкой рислинга; я не узнал своего голоса, который, надо думать, был самым естественным, несмотря на то, что во
мне происходило; это была какая-то непредсказуемая, вполне глупая фраза, которую нельзя было бы вставить ни в один фильм и даже в рассказ, я сказал,
я вымолвил вот что:
Ух, какая духотища
а она сказала
Кошмар
а я сказал
Я все думал, как это будет
а она сказала
Ну и как
а я сказал
Уже не болит только
а она
Только
а я тогда сказал
Только к перемене погоды.
Потом, просто чтобы что-нибудь сделать, я провёл пальцем по клавиатуре пятидесяти сербских романов, изданных «Нолитом» от несчастного Атанасия Стойковича, автора «Аристида и Натальи», до Мирко Ковача. «Все романы, достойные внимания, составляют библиотеку, которая приобщит новые поколения к непреходящим ценностям нашей культуры. Купивший их никогда не пожалеет о потраченных деньгах» — значится в аннотации. Не было только моего романа, как раз приближавшегося к своей последней главе (или одной из последних), такого бессмысленного, как и фразы, которыми мы обменивались с Леной:
Здесь очень мило, — сказала она.
Я рад, что тебе нравится, — сказал я.
Вы давно открылись?
Давно.
Что с тобой? Ты не рад, что я пришла?
Очень рад.
Что-то не похоже, чтобы ты был рад.
Выпьешь что-нибудь?
Нет. Хотя, впрочем… Я бы выпила кока-колы. У тебя есть?
Думаю, что есть.
А это что такое?
Нечто вроде кабинета…
О твоём магазине говорит весь город…
Неужели? — я изобразил удивление и крикнул Чубчику, чтобы он подменил меня за кассой. Потом прикрыл дверь подсобки.
Достал холодильника кока-колу.
Налил. Пена пролилась на бумаги.
Ерунда, — сказал я.
Открыл бутылку водки и налил полный стакан.
Выпил залпом.
Зазвонил телефон. Я выдернул шнур из розетки.
Подождал, пока водка начнёт действовать.
Потом было хорошо.
Мы сели за стол друг против друга.
Спасибо за книги. Я их регулярно получаю.
Ерунда.
Это так мило с твоей стороны.
Ты хорошо выглядишь.
Ты тоже неплохо.
(Мы на качелях, с которых не можем слезть.)
Как глупо!
Что?
Всё это. Это вот все.
Разве?
Что с нами?
Не знаю.
Ты тоже не в своей тарелке?
Нет. Не то. Просто странно. Не могу расслабиться.