Горящее судно, окруженное кольцом пламени, где кричали от боли и бросались прямо в огонь полусгоревшие люди, настиг тяжелый снаряд. Оно разлетелось от удара фонтаном огненных обломков, взрыв добил еще живых людей, но, по крайней мере, прекратил их страдания. На палубе кто-то перекрестился:
– Отмучались, бедолаги.
– Лучше уж сразу смерть, чем такие страдания испытывать.
Страшное зрелище словно парализовало бойцов, которые сидели и лежали на палубе «Верного». Каждый думал, что им пока везет. А что будет дальше – лучше не загадывать. Но хорошего никто не ждал. Здесь, пожалуй, пострашнее, чем в окопах на переднем крае.
Совсем рядом прошла очередь 37-миллиметровой пушки. Один из снарядов отрикошетил от борта и взорвался над катером. Кого-то ранило мелкими осколками, но люди на палубе продолжали лежать неподвижно. Лишь чертыхались, зажимая раны и надрывая зубами индивидуальные пакеты.
Зато внизу, наглухо запертые в трюме и кубрике, красноармейцы при каждом близком взрыве, ударах осколков о корпус, частью контуженные и почти все оглушенные, барабанили в люки и кричали:
– Выпускай!
– На дно пустить хотите!
– Заткните глотки! – приник к люку боцман. – Уже подходим… сейчас выпустим. Навоюетесь вдоволь.
Обрыв правого берега возник, словно огромная стена. Бронекатер, имевший малую осадку, ткнулся в песок. Выгрузка шла быстро. Кто-то командовал, стоя у трапа, и бойцы торопливо бежали друг за другом.
Те, кто сидел в трюме, ошалевшие от ударов, качки и томительного ожидания, едва вырвавшись на палубу, не выдерживая, прыгали за борт. Ступников, следуя инструкциям, развернул спаренную установку и взял на прицел край обрыва. Ему казалось, что там в любой момент могут показаться враги. Сейчас, когда двигатель работал на малых оборотах, были хорошо слышны вверху на берегу пулеметные очереди и выстрелы метрах в трехстах, а может, и ближе.
Капитан буксира довел баржу до причала. Казалось чудом, что он сумел пройти этот путь с неуклюжей посудиной длиной метров пятьдесят на скорости четыре узла и довести ее почти невредимой, если не считать пролома в верхней части борта и мелких пробоин.
На отмели под обрывом царила такая же суета, как на пристани Красной Слободы, но во всех действиях угадывалась жесткая рука комендантской службы. Красноармейцы на барже, пережившие больше всех страха, хлынули было толпой к широкому трапу, но их сдерживала цепь охраны. Вначале сгрузили «сорокапятки», затем торопливо бежали и строились ближе к обрыву взводы и роты прибывшего на барже полка.
Обстрел не прекращался. На этот раз летели мины. Немцы пускали их наугад, не видя цели под обрывом, но то одна, то другая находила свои жертвы. Одна рванула на мелководье, осыпав «Верный» осколками, другая взорвалась возле трапа у баржи. Перекосила его и сбросила на причал сразу несколько человек.