Но в тот день мы разговаривали.
О его работе.
О моих оценках.
О маме.
— Она и правда больше не вернется, так ведь? — Отец снял очки и провел по лицу обеими ладонями. Мы сидели на диване. И телевизор был выключен. Комнату наполняли только наши голоса. Хоть это и было немного страшно, нам все же нравилась эта полутишина.
— Нет, папочка, — сказала я, храбро потянувшись вперед и сжимая его руку. — Она не вернется. Это место больше не для нее.
Он кивнул.
— Я знаю. Я уже давно знал, что она не счастлива… может даже до того, как она сама это осознала. Я просто надеялся…
— Что она передумает? — подсказала я. — Думаю, она хотела. Именно поэтому она уезжала и возвращалась. Она не хотела признавать правду. Не хотела признавать, что хотела… — я сделал паузу на следующем слове, — развод.
Развод было просто таким окончательным. Больше, чем размолвка. Больше, чем разрыв или длинная командировка по работе. Он означал, что их брак, их совместная жизнь по-настоящему окончены.
— Ну, — он вздохнул, пожимая мою руку в ответ. — Думаю, что мы оба избегали своих проблем.
— Что ты имеешь в виду?
Отец покачал головой.
— Твоя мать взяла Мустанг, а я бутылку виски. — Подняв руку, он по привычке поправил свои очки, он всегда так делал, когда старался что-то объяснить. — Я был так разбит тем, что твоя мама сделала со мной, что забыл, насколько ужасно пить. Я забыл посмотреть в лучшую сторону.
— Пап, не думаю, что у развода есть лучшая сторона. По-моему, там со всех сторон все паршиво.
Он кивнул.
— Может это и правда, но в моей жизни достаточно светлых сторон. У меня есть любимая работа, отличный дом в хорошем районе и замечательная дочь.
Я закатила глаза.
— О боже, — пробормотала я. — Только не надо цитировать фильмы. Серьезно.
— Прости, — сказал он, улыбаясь. — Но я серьезно. Многие убили бы за мою жизнь, но я даже не задумывался об этом. Я принимал все это и тебя, как должное. И я очень сильно раскаиваюсь в этом, Бамблби.
Я увидела блестящие в его глазах слезы, и мне захотелось отвести взгляд, но я заставила себя сконцентрироваться на нем. Я слишком долго отворачивалась от правды.
Папа несколько раз извинялся за то, что произошло за последние несколько недель, и пообещал, что снова будет посещать недельные собрания Анонимных Алкоголиков, чтобы вернуться к нормальной жизни. Потом мы опустошили в раковину каждую бутылку пива и виски, что были в доме, желая начать все с чистого листа.
— Твоя голова в порядке? — спросил он в миллионный раз.
— Да, все нормально, — продолжала отвечать ему я.
Он снова покачал головой и пробормотал извинения за то, что ударил меня. За те ругательства. И затем обнял меня.