Лиля отлепилась от окна, медленно доплелась до дивана, словно привидение, и рухнула на него.
— Она плохо преподавала математику, — криво усмехнулась Лиля.
— Ты ее тоже камнем? — уточнила Маруся.
— Ножом… Много-много раз пырнула, это самое приятное, что только может быть, — ответила Лиля, и Маруся с ужасом уставилась в ее неподвижные, расширившиеся зрачки.
— И куда ты прятала тела? — спросила Маруся.
— Мама помогала. Хоронила в саду, такой своеобразный «Вишневый сад» с душком! — засмеялась Лиля.
— Много человек?
— Я не считала.
— Ты не помнишь, как убиваешь?
— Как же! Если бы не помнила, меня бы не тянуло делать это снова и снова! Очень отчетливо помню! До запаха крови и последней слезинки, вытекающей из глаза умирающего, до ощущения последнего вздоха и тепла, выходящих из тела. — Руки Лили затряслись. — Будь проклята эта память! Но мне не всегда было так плохо, были периоды и затишья. Я вот вышла на работу, стала жить с моим рыжим. А потом сказала матери, что убью его, что не могу больше. Что убью его и успокоюсь! Я перестала спать и есть, только и мечтала о том, как буду его убивать.
— И она решила опередить тебя? — поразилась догадке Маруся. — И то же с Олегом?
— Мама всегда была на моей стороне, она решила, что я — расплата за что-то, что она совершила в жизни не так. Она любого бы убила, лишь бы меня не отобрали. Когда кольцо вокруг нас стало смыкаться, она взяла вину на себя, лишь бы не подумали на меня.
— Твоя мать была готова убить меня из-за тебя, — поняла Маруся.
— Я же говорю — любого.
— А ты убила ее.
— Убила, но не испытала удовольствия, — честно призналась Лиля.
— Я рада, что дочь на тебя не похожа, возможно, ее бог миловал наследственностью, — сказала Маруся.
— Не знаю, но пока мой подарок-хомяк жив, — ответила Лиля и рассмеялась. — Я бы уже давно выпустила из него кишки. У нас никогда не было животных.
— И тебе не жалко своего родного братика?
— Он для меня был все тем же хомяком, отбиравшим у меня любовь родителей, не более того, — нервно дернула плечом Лиля.
— Антонина стала причиной твоего очередного приступа?
— Да! Тут я сорвалась! — согласилась Лилия.
— Я поняла, когда ты сказала: «У тебя улыбчивая подруга», и потом эта кровавая улыбка у нее на лице… Я не поняла, как и когда… Но потом и это встало на свои места. Ты — ненормальный человек, поэтому и работать пошла именно в отдел криминальных новостей, как твой отец пошел работать на кладбище. И у тебя очень много книг по криминалистике, нанести такой профессиональный удар Тоне могла только ты… Она жила некоторое время, когда мы уходили, но нож ты воткнула уже тогда, и кровью специально испачкала этого несчастного парня в это же время.