Максим присел к стене и потер глаза.
— Ты ведь не знал ее до аварии. Не видел… Она моя, Апст…
— Мне кажется, я знаю ее всю жизнь, — объявил Апст, обращаясь не столько к Максиму, сколько к мутному ледяному кругляшку.
— Вот-вот, зли меня, — вздохнул Максим.
— А ты гуманист… Гы спасешь ее от ада? Может, ты попросишь меня, чтобы я застрелился?
— Это был бы наилучший выход…
— Да? А мне плевать на твои лучшие выходы. Можешь — шлепни и возвращайся. Со спущенными штанами… Гуманно не получится.
— Она же ненавидит тебя.
— Она не говорила мне об этом.
— Она дура.
— Плюнь на нее.
Максим улыбнулся.
— А мне нравится, — сказал Апст. — Знаешь, мне нравится, что ты не лезешь на крышу… Просто: давай, Апст, застрелись, брат. Зачем ты уцелел, Апст? Ты лишний, Апст.
— Ты лишний, Апст, — повторил Максим.
Апст дососал ледышку и заложил руки за голову.
— Ты лишний, Максим. И слишком гуманный. Так тебе отвечает лишний человек Апст. Иди к черту.
Вздохнув, Максим поднялся и без единого слова вышел.
Апст присел…
Из коридора донесся выстрел, второй, третий…эхо разбрасывало их, словно монеты… Максим расстрелял всю обойму.
Дотянувшись до подноса, Апст закоченевшими пальцами отколол себе еще чаю. "Орел," — сказал он…
Это происходило два раза в неделю.
Когда он приходил к выводу, что он самое настоящее ничтожество, как раз в такое время и приходила Лиза.
Она много плакала. Апст уже считал, что любит ее, и обижался из-за этих слез. Однажды, не выдержав, он спросил: — И долго это будет продолжаться?
Лиза обернулась и посмотрела на него красными мокрыми глазами.
— Что будет продолжа… ться?
— Эти… слезы.
Лиза опустила голову на руки.
— Знаешь, Апст, ты сволочь.
— Новость. Дальше. — Когда он начинал злорадствовать, у него проявлялась неожиданная способность приятно искажать слова.
Впрочем, это значило и то, что голова не болит и мысли о собственном ничтожестве далеко.
— И Максим тоже сволочь. По-другому.
— Ну, — Апст почесался. — А ты?
— А я дура.
— Набитая?
— Дура… — Лиза опять заплакала, ссутулив плечи.
Через минуту она затихла, молча встала и подобрала халат.
— Больше я не приду.
Апст смотрел в иллюминатор.
— О да-да, прекрасная Диана. Час пробил. Возвращайся к своему Херкулесу. Я знаю, ты его любишь.
— Да! — крикнула Лиза. — И прихожу сюда! — Она быстро оделась, и вытерла рот. — Сволочи! — выдохнула с надрывом — в другое время Апст ухмыльнулся бы, но сейчас в этом сжатом крике было столько детской, беспомощной ненависти, что ему Захотелось попросить прощения. Он даже привстал…
Дверь за Лизой ударила так, что запищал зуммер блокировки.