— Нет, не отпустил бы, — согласился Влад, понимая, что по-своему Красномордый совершенно прав. Бояре больше всего ценили покой, а при Владе покоя им не было.
— Вечно тебе не сиделось, — продолжал тем временем бурчать Мирон. — То идешь османов воевать — крестовый поход, дескать. То вместе с османами Себеш и Брашов берешь. А когда дружок твой Хуньяди наши земли грабил после того, как вам под Варной наклали?
— Хуньяди мне не друг, — огрызнулся Влад.
— Потом-то не друг, а был друг! У тебя не поймешь, господарь... Ну и зачем ты мне, а? Вот монах — другое дело, — повернулся в седле боярин. — Ты, монах, из францисканцев будешь, не иначе?
— Ты не ошибся, боярин, — сухо ответил фра Бернардо.
— Это хорошо. Францисканцы богатые, хоть и гундосят про апостольскую бедность... Сколько за тебя отвалят выкупа братья, а?
— Мы — великий нищенствующий орден, боярин. Тебе ничего за меня не «отвалят», как ты изволил выразиться. Лишь помолятся о моем и твоем спасении.
— О моем, я уж как-то и сам помолюсь, — усмехнулся Мирон. — А ты брешешь все, поди.
— Хорошо богатство, в котором нет греха, и зла бедность в устах нечестивого, — парировал монах.
Дальше они ехали молча. Прямой дорогой к своему дому Красномордый везти их почему-то не стал, повел окольными путями, и добрались они нескоро.
Жилище Мирона походило на самого боярина — грузное и несуразное, с кучей нелепых пристроек. Дом окружал высокий частокол с башенками, на случай нападения неприятеля. Не замок, конечно, но с разбегу не возьмешь...
— Давайте их покамест в сарай! — распорядился Красномордый, грузно спрыгнув наземь. — Чуть позже я их на ужин приглашу...
Не развязывая рук, их втолкнули в дверь низкого бревенчатого сарая, свежесрубленного и пахнущего смолой. Окон в сарае не было, и лучи заходящего солнца проникали внутрь через несколько узких щелей под самым потолком. Но и этого хватало, чтобы Влад увидел лежащих на соломе людей.
— Кто тут?! — спросил он, когда за спиной закрыли дверь и лязгнул тяжелый засов.
— Господин? Ты, что ли?!
С пола неуклюже поднялся Батя.
— Как видишь... Кто с тобой?
— Пантилимон, только он без чувств валяется, ему дубиной по голове изрядно пришлось. Еще Дан, но он уж отошел. Вон, в угол стащил его... Остальных всех побили. А тебя-то как взяли, господин?
— Как-как... — сердито буркнул Влад. — Видать, прикинули, что конные могут и прорваться, еще один заслон впереди поставили. А мы в него, как карп в решето, и угодили.
— Дом-то, куда нас привезли, боярина Табары.
— Да он сам нас и полонил, собака. Разбойничков лесных прикормил, жирует. Садись, монах. Или так и будешь стоя ужина ждать?