Боярин Мирон и в самом деле отделался легко. Влад самолично перерезал ему жилы на руках и бросил с лодки в озеро, да еще кричал вдогон:
— Ты руками и ногами пошибче греби, Красномордый! Авось выплывешь!
— Может, и прав ты, господин, — склонил седую голову Батя. — Но не могу я более на это смотреть. Стар, видать, для кровищи.
— Так иди. Держу я тебя, что ли...
Гайдук утащился прочь, а Влад продолжал прохаживаться взад-вперед вдоль стоявших рядами кольев, не обращая внимания на усилившийся дождь. Кое-кто из бояр, постарше в основном, уже помер, но остальные мучились, просили о пощаде.
— Правда, что ли, пощадить вас? Кто жить хочет, а? — спросил Влад, толкнув ногой кол с насаженным на него Влаху. Тот заскрипел зубами от боли и крикнул в ответ срывающимся голосом:
— Что ты говоришь, щенок?! После кола не живут!
— У меня и после кола живут, Влаху. Поцелуйся с моей красавицей, и тотчас с кола сам слезешь, да еще и волех станцуешь!
— Красавица? — Влаху скосил на господаря глаза. — Это ведьма, что ты привез из Адрианополя и прячешь в подвале? Которая днем не выходит, а ночью крадет детей по ближним деревням?
— Отчего же не выходит? Сейчас день, и она скоро придет...
Влад повернулся к ждавшим в отдалении гайдукам и махнул рукой. Те споро сняли с повозки большой ящик, закрытый плотным полотном, и открыли дверцу сбоку. Из нее выбралась закутанная в плащ фигура и побрела к господарю под низким темным небом сквозь плотную стену ливня. За ней шел одетый в серую рясу из домотканого полотна монах-францисканец, сжимавший в руке какой-то предмет.
— Что, князь, — спросил он Влада, — пришло время осуществить твои планы?
Скупая усмешка тронула жесткое лицо князя.
— Пришло, монах.
И, не обращая больше внимания на францисканца, князь снова повернулся к посаженному на кол боярину.
— Так что, Влаху, хочешь ты, чтобы тебя поцеловала моя красавица?!
Боярин застонал.
— И что со мной станет?
— Я же говорю: спрыгнешь с кола. Солнышка больше не увидишь, так это тебе наука. А послужить мне еще сможешь... Всяко лучше, чем с проткнутыми кишками подохнуть, верно?
— Я согласен, господин! — крикнул одноглазый Тудоран.
— И я!
— Я тоже, господин! Помилуй!
— И я!
Влад улыбался, глядя, как распахивается плащ, и дождь течет по чешуйчатому черному лицу Тангуль.
— Целуй их, — велел он. — Мне нужна новая армия. Ведь впереди у меня, в отличие от отца, так много времени...