— Разве это город! — кипятился принц, когда Влад неосторожно хвалил при нем ту или иную достопримечательность Эдирне. — Если бы ты видел Манису! Какое там небо! Какие горы! Какие пруды и источники! А какие девушки, о! Изящные, как газели, сладкие, как мед...
— Послушай, — сказал ему как-то Влад, — я охотно верю, что Маниса — прекрасное место, но как ты можешь судить о ее девушках? Тебе же было двенадцать лет!
— Во-первых, тринадцать! И не забывай, что я почти год был настоящим султаном! А султану положен целый гарем, если хочешь знать!
К этому моменту Влад уже не раз слышал историю короткого правления Мехмеда — принца, ставшего султаном и опять разжалованного в наследники. Когда Мехмеду исполнилось двенадцать лет, Мурад Второй, устав от тягот правления, решил удалиться на покой. В Манису прискакал гонец с султанским фирманом, назначавшим мальчика правителем огромной империи.
— Конечно, мне помогал править регентский совет, — нехотя признавал принц. — Но входившие в него придворные всегда были очень почтительны и исполняли все мои повеления.
Если верить Мехмеду (а Влад благоразумно делал вид, что верит каждому слову своего друга), тот год, что он правил империей, был годом сплошных радостей и наслаждений. Юный султан проводил время на охоте и в гареме, где его услаждали лучшие девушки всех покоренных османами стран.
— Ты попал к нам не в лучшее время, друг мой, — говорил он Владу, завистливо поглядывая на высокие окна отцовского сераля, — если бы я сидел сейчас на троне Дома Османа, то подарил бы тебе вторую красавицу своего гарема. Первую, как ты понимаешь, я оставил бы себе.
— Разумеется, Мехмед, — смеялся Влад. — А скажи мне, кто были эти красавицы — первая и вторая курицы твоего курятника?
— Курицы! — возмущенно фыркал принц. — Первой, без сомнения, была берберка из племени амазахов. Ух, какая горячая! Как дикая кобылица! А второй — ну, той, которой я бы с тобой поделился, — была черкешенка с волосами черными, как деготь, и грудью полной и упругой, как... как...
— Как мешок, набитый брынзой! — хохотал Влад. — И правда, жаль, что ты всего лишь наследник престола и Молла Гюрани лупит тебя своей палкой безо всякого почтения, так же как и меня!
К оливковой коже принца приливала кровь, и он бросался на Влада с кулаками. Больше всего на свете Мехмед не любил, когда ему напоминали о его нынешнем положении. Когда Хуньяди подговорил короля Владислава Ягеллона обрушиться на империю, управляемую безусым мальчишкой, регенты, погрязшие в интригах и казнокрадстве, советовали запросить у врагов мира, отдав Ягеллону часть земель Румелии. Но Мехмед, несмотря на юный возраст, твердо знал, что земли, однажды завоеванные османами, неверным возвращать нельзя. Однако надежды победить такого сильного противника, как Хуньяди, у него тоже не было.