Мчащиеся бешеным галопом кони пронеслись сквозь холодную тень, падавшую от построенной на высоком холме мечети Мурадийе. Обычно рядом с мечетью всегда толпился народ — кто-то приходил послушать святого шейха, жившего в текке неподалеку, кто-то — посмотреть на знаменитых кружащихся дервишей, последователей великого учителя Руми. Дервиши обитали в большом, красиво отделанном синей терракотой здании, стоявшем в глубине лимонной рощи.
Но сейчас ни у монументального куба Мурадийе, ни на вытоптанной площадке перед рощей дервишей не было ни души. Джума — день, когда после полуденного намаза правоверные предавались отдыху, отгоняя прочь все заботы и тягостные помыслы. Для этого даже существовало специальное слово — кейф. По словам Гюрани-эфенди, в мусульманском раю все праведники вечно находятся в состоянии кейфа — вдобавок каждому прислуживают семьдесят две гурии, потупляющие взоры, большеглазые, подобные оберегаемому яйцу.
— А что такое — оберегаемое яйцо? — не вытерпел Раду и тут же получил палкой по плечам. Перебивать наставника воспитанникам запрещалось.
— Это значит, что они белокожи, словно яичная скорлупа, и утонченны, — снизошел до ответа Молла Гюрани. — Гурии в раю — словно рубины и кораллы. Человек взглянет на лицо гурии и увидит собственное отражение в ее щеке яснее, чем отражение в зеркале.
Раду его слова не особенно впечатлили — он вообще не проявлял интереса к девочкам, — а вот Влад задумался, пытаясь представить себе девушку с такой внешностью. Но потом ему пришло в голову, что Гюрани-эфенди специально соблазняет их с братом, чтобы они перешли в мусульманскую веру. Мехмеду, например, он такого не рассказывал — да и что особенного могло удивить в магометанском раю принца, еще недавно обладавшего гаремом из трехсот девушек?
Обогнув холм, дорога полого спускалась к виноградникам, тянувшимся по берегам реки Тунцы . Когда-то здесь в смертельной схватке сошлись легионы Рима и переправившиеся через Дунай орды готов. Готы победили, и их триумф стал началом конца империи, полтысячелетия державшей мир в своих железных когтях.
Принц придержал своего коня и гарцевал на зеленом, усеянном ромашками склоне.
— Вон там, — он вытянул руку, показывая на другой берег Тунцы. — Видишь башню?
Влад взглянул в том направлении и увидел.
Из бело-розовой пены яблоневых садов поднимался к небу массивный цилиндр, сложенный из темно-серого — казавшегося на закате почти черным — камня. Он был так похож на колдовскую башню, которую друзья только что видели на представлении театра теней, что Влад даже мотнул головой, чтобы прогнать наваждение.