Глава пятая. Анатолий Толян
Когда мы спустились со стены и направились к постройкам, я спросил у Гумилева:
— Здесь есть еще люди, кроме нас?
— Есть несколько строителей, они с семьями живут в промышленном квартале. — Гумилев махнул рукой куда-то в сторону построек. — Люди приходят, уходят. Вообще жителей немного, город-то маленький, его отстраивать надо. Может, прикажете построить дом? Чем больше домов, тем больше семей. Чем больше семей, тем больше жителей в городе. Когда много жителей, в городе просыпается жизнь…
Его немного унылый и равнодушный тон внезапно вывел меня из себя. Я и так еле держался, после жуткого зрелища с безумцами, и предыдущими приключениями.
— Слушай, ты! — крикнул я, схватив Гумилева за плечо и разворачивая к себе. — Меня не интересует этот город. Я хочу понять, что происходит, как я сюда попал, и самое главное, как мне вернуться домой! Я не хочу идти ни в какой штаб! Я не хочу строить дом! Я хочу поговорить с кем-то, кто сможет объяснить мне, что здесь происходит!
Я уже почти орал, я едва не сорвал голос, и мне потребовалась пауза, чтобы перевести дух. В это время Гумилев спокойно сказал:
— Поговорить здесь вы сможете только со мной.
— Как это? — спросил я, уже успокоившись. — Ты же сказал, что в городе есть жители.
— Да, жители есть, но они… как бы это сказать… вот, кстати...
Навстречу нам шли трое мужчин. Один был в грязной робе, на голове у него находилась каска с фонариком, а в руках он держал кирку. Второй тоже был в каске, в рваном комбинезоне и с толстым мотком электрического провода в руке. У третьего из одежды были только шорты и сланцы, в руке он держал топор с длинной рукоятью. Заметив нас, они прижались к стене, став по стойке смирно.
— Представители рабочего класса. — сказал Гумилев, когда мы подошли к ним. — Шахтер, электрик и лесоруб. Еще есть повар, но он сейчас на ферме, работает. А эти бездельничают, покуда шахта, станция и лесопилка не функционируют.
— Здрасьте, — сказал я, но рабочие молчали и не двигались. — Вы можете сказать, что это за город и где мы находимся? Эй! Вы меня понимаете? Do you speak english? Deutch? France? Тинь-тянь-хуань, вашу мать!
Рабочие напоминали каменных истуканов, смотрели перед собой и молчали.
— Бесполезно, — сказал Гумилев. — Они не разговаривают. Вообще.
— Почему? — спросил я.
— Они же рабочие. Пролетариат. Зачем им разговаривать? Их жены, дети, тоже все молчат. С самого рождения. Это не только в нашем городе, но и в других городах.
— У кого-нибудь из вас есть телефон? — спросил я, обращаясь к рабочим. — Вы можете позвонить в полицию? Это вообще что за страна?!