— Значит, вы заняли свое нынешнее положение, так сказать, официального персонального художника Института робопсихологии по ее рекомендации?
— Она знала мою квалификацию. Я прошел отборочные испытания наравне с другими и занял свое положение по праву.
— Тем не менее она вас рекомендовала?
— Да, — сердито буркнул Гремионис.
— И вы чувствовали, что можете достойно ее отблагодарить, предложив себя?
Гремионис поморщился и облизнул губы, словно избавляясь от неприятного вкуса.
— Это от-вра-ти-тельно! Видимо, землянин иначе и думать не способен. Мое предложение означало только, что я хотел его сделать.
— Потому что она привлекательна и душевна?
Гремионис замялся.
— Ну, особенно душевной я бы ее не назвал, — сказал он осторожно. — Но привлекательна она бесспорно.
— Мне говорили, что вы предлагаете себя кому ни попадя без всякого разбора.
— Это ложь.
— В каком смысле ложь? Что вы себя предлагаете всем или что мне об этом сказали?
— Что я предлагаю себя всем. Кто вам это сказал?
— Мне кажется, ответ на ваш вопрос нецелесообразен. Вам понравится, если я буду называть вас как источник неприятной кому-то информации? Были бы вы со мной откровенны, если бы так думали?
— Ну, в любом случае тот, от кого вы это услышали, лгал.
— Возможно, это было просто преувеличение для пущего эффекта. Вы предлагали себя кому-нибудь еще до доктора Василии?
Гремионис отвел глаза:
— Раза два. Но не серьезно.
— А к доктору Василии вы относились серьезно?
— Ну-у…
— Насколько я понял, вы предлагали себя ей несколько раз вопреки аврорианскому обычаю.
— А! Аврорианский обычай… — в бешенстве начал Гремионис, но тут же взял себя в руки и нахмурился. — Послушайте, мистер Бейли, могу я говорить с вами строго конфиденциально?
— Да. Все мои вопросы имеют целью установить, что вы не имели отношения к смерти Джендера. Как только я удостоверюсь в этом, можете не сомневаться, что я сохраню в тайне все, что услышу от вас.
— Ну хорошо. В этом нет ничего дурного, и я ничуть не стыжусь, поймите. Просто я не люблю размениваться и имею право жить по-своему, верно?
— Безусловно, — ответил Бейли сочувственно.
— Видите ли, по-моему, секс тогда прекрасен, когда между партнерами возникла глубокая любовь и нежность.
— Мне кажется, это так и есть.
— Ну а тогда никого другого больше не нужно, так?
— Звучит логично.
— Я всегда грезил, как найду идеального партнера и никого больше не стану искать. Это называется моногамией. На Авроре она не существует, но на некоторых мирах ее соблюдают. И на Земле тоже, верно, мистер Бейли?
— В теории, мистер Гремионис.