– Должен также сообщить тебе, пока ты здесь, – продолжал спокойно говорить Стэн. – Относительно вклада, который ты сделал через Тамару, – этот государственный заем под высокие проценты на развитие за рубежом? Ее клиент исчез вместе с деньгами. Там было только пятьдесят тысяч долларов, но тебе следует знать.
Я не мог в это поверить. – Он ее друг, Стэн! Она доверяла ему! И он исчез?
– Как говорится, и адрес не оставил. – Он внимательно посмотрел мне в лицо. – Ты доверяешь Тамаре?
Вот тебе на. Пожалуйста, только не столь избитое клише! Хорошенькая женщина накалывает богатого дурака на пятьдесят тысяч.
– Стэн, ты хочешь сказать, что Тамара могла что-то сделать:?
– Возможно. Мне кажется, это ее почерк на обратной стороне чека. Другое имя, но тот же почерк.
– Ты шутишь.
Он раскрыл папку, достал конверт и дал мне погашенный чек. На обороте была подпись Sea Кау Limited, by Wenly Smithe. Высокие стремительные прописные буквы, изящные окончания букв "у". Увидев их на конверте, я готов был поклясться, что это было написано Тамарой.
– Это может быть чей угодно почерк, – сказал я, и протянул конверт обратно через стол.
Стэн ничего больше не сказал. Он был уверен, что деньги у нее. Но Тамара была в моем ведении; никакого расследования не могло быть, пока я его не потребовал. Я никогда не спрошу и никогда не скажу ей об этом ни слова. Но я никогда ей не доверюсь.
– У тебя на самом деле остались кое-какие деньги, – сказал он. – И разумеется, – новые поступления, каждый месяц. После долгой полосы неудач должен произойти поворот в нашу пользу. Сейчас ты мог бы перевести оставшиеся средства в иностранную валюту. У меня есть предчувствие, что курс доллара относительно немецкой марки может упасть сейчас в любой момент, и ты смог бы за ночь вернуть себе утраченное.
– Это без меня, – сказал я. – Поступай так, как будет лучше по твоему мнению, Стэн.
Судя по вспышкам сигнальных огней и звону колоколов, возвещающих об опасности, мои владения, похоже, оказались атомной станцией за три минуты от катастрофы. Наконец я встал, взял с тахты свою летную куртку.
– Когда-нибудь мы оглянемся на все это как на отправную точку, – сказал я ему. – С этого момента дела могут идти только лучше, не так ли?
Словно не услышав этого, он произнес:
– Я хотел сказать тебе еще одну вещь. Это непросто. Знаешь, говорят: «Власть коррумпирует, но при абсолютной власти – и коррупция абсолютная». И это так. Я думаю, это должно быть верно и для меня тоже.
Я не знал, что он имеет в виду, но я боялся спрашивать. Его лицо было невозмутимо. Стэн продажен? Это невозможно. Я уважал его много лет, я не мог сомневаться в его, честности. «Это должно быть верно и для меня» могло означать только то, что когда-то он, должно быть перекрыл по ошибке расходный счет. Это положение он, конечно, исправил, но тем не менее чувствует себя виноватым, обязанным сообщить мне. И, ясное дело, – если он #.".`(b мне об этом сейчас, – он намерен не допускать впредь таких ошибок.