Князь наградил крикуна гневным взглядом.
— Минутку терпения! Я пришел как ваш земляк и друг…
— Знаем, какой ты друг!
— Зря, что ли, тебя зовут Черный Датико?
— Пусть губернаторский человек говорит!
И опять Амилахвари сдержался, продолжил как только мог спокойно:
— Подумайте, люди! Если губернатор начнет военные действия, не только мои постройки сгорят — ваши сакли тоже! Подумайте! Если мои магазины сгорят, у меня еще замок останется. А ваши сгорят, под пушками рухнут — с чем вы останетесь? Под открытым небом? Подумайте!
— Пусть гость скажет!
Амилахвари, недовольный собой, недовольный людьми, не оказавшими ему уважения даже перед чужим человеком, отошел в сторону и встал, широко расставив ноги и сунув ладони за пояс черкески.
Положив левую руку на эфес сабли и зажав в правой перчатку, ротмистр выступил вперед.
— Привет вам, люди Иристона! — отчеканил он первую фразу, давая возможность толмачу перевести ее. — Новый губернатор полковник Альфтан пришел к вам как посланник самого государя императора, самодержца всея Руси… Его императорское величество царь Николай И, чтобы обеспечить государству мир и покой, приказал нам, своим слугам, изловить всех злоумышленников и бунтарей… При необходимости казнить оных на месте… а всех других, кто к бунтарству и подстрекательству был склонен… по недомыслию своему… или по молодости лет… кто чистосердечно признает свои заблуждения… заковать в кандалы и отправить в Сибирь… на каторжные работы…
Я хочу, люди Иристона, чтобы вы поняли всю греховность противуправительственных действий, всю пагубность их для жизни. И кому охота умирать в кандалах, в чужой стороне? Никому! Потому наш губернатор обращается к вам от имени всемилостивейшего нашего государя императора: выдайте бунтарей и подстрекателей, сложите оружие, своевременно выплачивайте положенные налоги и подати… И живите, люди Иристона, своей спокойной жизнью… Да не прольется понапрасну братская христианская кровь… Армия опять вернется в Гори… — Немного передохнув, прибавил: — Армия вернется в свои казармы, а ваши аулы, ваши сакли останутся целыми и невредимыми!
Толмач еще переводил последнюю фразу, путая грузинские и осетинские слова, а князь Амилахвари опять поспешил выступить вперед:
— Что скажете, люди? Говорите! Представитель губернатора всех выслушает.
Толпа безмолвствовала. Как далекий прибой катился по ней недовольный, встревоженный ропот:
— Ишь чего захотел! Выдайте ему бунтарей и подстрекателей! А этот толстый боров опять будет из наших спин ремни вырезать?
— Старейшины! — уже заискивающе ломал в руках папаху Амилахвари. — Почему вы молчите?. Ваши седины пусть подскажут, что ответить гостю, который пришел с миром!